Целое состояние!
'Господи, вот лучшее подтверждение тому, что ты существуешь на свете. Благодарю тебя, Боже, что ты не оставляешь меня в заботах своих и прошу, удержи меня от греховных мыслей. Ибо они бродят во мне в невероятном количестве. Аминь'.
– Демид, – прервала его эйфорический полет Яна, – нам предстоит очень много дел. Пойдем.
– Куда?
– Сперва кушать. Ты ведь голодный?
– Ага. – Дема счастливо кивнул. Голоден он не был, но отказаться от завтрака было выше его сил. В конце концов, никогда не помешает подкрепиться про запас. К тому же Дема знал, что иностранцы обсуждают все дела за столиком в ресторане.
– Пошли.
– Яна, ты замечательно говоришь по-русски. Правда.
– Я на этом языке с детства разговариваю. Разве не заметно?
– При нашей первой встрече я этого не заметил.
– Это был тактический прием. – Яна посмотрела с хитрецой. – Я смоделировала острую ситуацию. Тебе не понравилось?
– Хм... Ты и вправду хулиганка! Ну, а если бы это был не я, чем бы это могло кончиться?
– Это мог быть только ты. Эта встреча была не случайна. Хотя я поняла это не сразу.
– Вот как? Звучит таинственно... И что же дальше?
– Я тебе расскажу все подробнее потом.
Они вышли на улицу. Яна подошла к знакомой 'пятерке' и похлопала ее по обшарпанному капоту.
– Не соскучился по ней?
– Это не машина. – Дема скривился. – Это чучело машины! Откуда ты выкрала это? Из музея, отдел палеолита? Давай вернем это обратно. Пусть стоит там, в музее вымершей фауны, пылится дальше между мамонтами и шерстистыми носорогами...
– Это наш автомобиль. У нас нет другого.
Демид почувствовал себя глубоко несчастным. Он-то уже представлял себя за рулем какого-нибудь 'вольво', правая рука на нежном колене... нет, предположим, на рычаге автоматической коробки передач. Затененный кожаный салон с кондиционером, электронная система управления. Диззи Гиллеспи томно извлекает свинг из своей трубы через колонки квадросистемы... А что ему предстояло сейчас? Валяться в дорожной пыли под этой колымагой, заправляя на место вывалившиеся кишки?
– Ну, твой папа...
(СКВАЛЫГА!!! Не сказал. А был бы прав. Стеснительность помешала.)
... не понимаю я твоего папу! – Дема почесал в затылке. – О чем он думает? Телохранителя тебе нанял, а о нормальной машине не позаботился! Сам-то на 'ауди' ездит...
– Демид, не расстраивайся. Это не такой уж плохой автомобиль. Мне говорили, что он очень подходит для российских дорог. Кроме того, за две недели его хорошо отремонтировали.
Особой уверенности в ее голосе не было.
Утро было по-июньски ясным, и день обещал быть жарким. Небо понемногу теряло голубизну, покрываясь белесым солнечным маревом. Но на волжском откосе, куда они приехали, было зелено, огромные вековые липы давали приятную колышущуюся тень. С высоты Дятловых гор на много верст была виден низкий левый берег Волги, с его извилистыми заливными лугами, пересеченными тонкими коричневыми ниточками дорог. Яна показала рукой:
– Вот туда мы с тобой и поедем. Только гораздо дальше, на север. В страшные керженские леса. На поиски приключений.
– Здорово. Слушай, а зачем нам эти леса? Был я там, ничего страшного там нет. Разве что десяток облезлых волков. Давай лучше махнем в Австралию, охотиться на крокодилов! Вот уж страху-то натерпимся!
– Нет, мне нужно туда! В Австралии я уже была.
Демид завистливо развел руками.
На завтрак заказали курицу-гриль, поджаренную до канцерогенного хруста, сок и мороженое. Яна явно не считала калории и не боялась испортить свою хорошенькую фигурку. Ее волновали другие проблемы.
– Демид, давай оставим шутливый тон. Я понимаю, что вещи, о которых мы сейчас будем говорить, для тебя очень непривычны. Но ты должен если не поверить, то хотя бы допустить такое, от этого зависит судьба очень многих людей. Я очень прошу тебя, Демид.
– Хорошо, хорошо, Яна. Ты не думай, что я всегда такой болтун. Я могу быть и серьезным. – Демид придал лицу умное выражение.
– Вы с отцом уже начали разговор о колдунах. Скажи мне еще раз: что ты о них знаешь?
– Да что о них знать-то? Развелось сейчас 'колдунов', как собак нерезаных – потомственных и самочинных, даже какие-то магистры колдовского ордена. Забавно!.. Жил себе человек, жил, работал дворником или, к примеру, радиоэлектроником. И вдруг стал колдуном. Сначала я никак не мог понять этого. Считал простым шарлатанством. Но после некоторых размышлений решил, что это – все же вещь объяснимая и для человека вполне естественная. Человек ведь так устроен: надо ему во что-то верить. А человек больной, сломленный недугом, склонен к вере в сотню раз больше, чем здоровый. Он подсознательно ждет чуда. Он напридумывал себе половину болезней сам. Он ежеминутно прислушивается, не екнет ли сердечко, не заноют ли косточки. Ах ты, батюшки! Рак, наверное! Или сглаз, порча окаянная! Таких людей плохо лечат таблетки. Им нужно слово. А еще лучше – все то, что связано с какими-нибудь обрядами: размахивание руками, заговоры, свечи и прочие мистические штучки- дрючки.
– Не все так просто... – Яна даже привстала с места.
– Подожди, подожди, Яна. – Демид улыбнулся. – Дослушай меня до конца. Я не говорю, что все колдуны – негодяи и шарлатаны. Вовсе нет! Есть среди них и профессионалы, да вот только профессию эту я недолюбливаю. Я признаю, что существует явление, которое можно назвать мистическим, волшебным воздействием. А можно назвать его и просто психическим внушением – с какой точки зрения посмотреть. Но действует оно только на людей, которые в это верят, которые хотят, чтобы это на них подействовало. И совершенно не действует на тех, кто в это не верит. Вот в чем дело-то!
– Но ведь на верящих-то действует! Как ты можешь это объяснить?
– Человек – хитрая машинка, устроен он совсем непросто. Тот, кто создавал когда-то человека, сконструировал его весьма умно. Встроил в него механизм самовосстановления. Да только человеку ничего об этом не сказал, когда выгнал его из Рая. И теперь в любом человеке есть это – умение излечить свои болячки и преодолеть душевный недуг свой. Есть дар божий. Проблема в том, что большинство людей до этого умения добраться не может. Может быть, от незнания. А чаще всего – просто от лености душевной. Проще гораздо, когда придет кто-то извне: сильный, умный, зловещий, древних слов наговорит, страху нагонит. И включит, так или иначе, твой механизм самоисцеления, заржавевший от бездеятельности.
