km», когда мускулистый черный негр двухметрового роста, с головой, украшенной бесчисленными ямайскими косичками а-ля Боб Марли, пригласил потанцевать Кристину. Не успел Вальдес моргнуть глазом, как подлый чернокожий спустил с плеч Кристины тонкие бретельки платья, в результате чего ее грудь полностью обнажилась, схватил девушку за бедра и ловким движением подкинул вверх. Вальдес изумленно смотрел, как Кристина, его Кристина, сидит на животе у негра, крепко обхватив его ногами, а он слюнявит толстыми губами ее нежные розовые соски. Кристина откинула голову назад и получала наслаждение, забыв обо всем на свете, в том числе и о своем женихе, сердитом, как бычок-двухлетка. Изумления Вальдеса хватило ровно на пять секунд. А дальше он продрался через толпу танцующих и свалил негра одним ударом в ухо.
Негр покатился по полу, Кристина, естественно, тоже. Люди вокруг заорали и расступились. Бедная Кристина ударилась очень больно, до крови ободрала себе локоть - теперь она сидела на полу и плакала. Но Вальдес уже не обращал на нее внимания. Он собирался продолжить драку и пританцовывал от нетерпения, пока поднимался чернокожий громила. Конечно, этот чертов культурист был тяжелее худощавого Вальдеса в полтора раза, но Вальдес не сомневался, что для начала выбьет гаду все зубы, а потом отправит в полный нокаут, а может быть, и в гроб. К удивлению его, негритос вовсе не собирался драться. Он только белозубо осклабился, постучал пальцем по лбу и пробормотал что-то вроде «Hey, guy, are you dopey or what? Cool down!» [Эй, парень, ты обкурился или что? Остынь! (англ.)] И ретировался, трус.
Вальдес в тот вечер долго извинялся перед Кристиной, и целовал ее ободранный локоть, и говорил, что не мог сдержаться, а потом она простила его, и извинялась сама, и плакала у него в объятиях, а потом он лежал на ней, и добросовестно совершал свои ритмичные движения, и никак не мог достичь оргазма, потому что все воображение его занимал чертов негр, сосущий грудь Кристины. Измучившись уже до боли, он вообразил, что берет ржавый железный крюк и распарывает им живот ниггера и кишки вываливаются наружу… Вальдес кончил сразу же, вскрикнув от необычайно сильного оргазма.
В принципе, можно было бы терпеть всю эту дрянь - тем более что такая жизнь нравилась Кристине, а ради своей девушки Вальдес был готов выносить многое. Но был у него один пунктик, который он так и не смог преодолеть. Он не разрешал Кристине загорать в чем мать родила.
Все это было неправильно - трудно было понять, где кончается обычный пляж и начинается нудистский.
Теоретически между ними было какое-то территориальное различие, но на самом деле все побережье Ибицы было завалено телами девиц, загорающих без лифчиков, а то и вовсе без ничего. Вальдес с удовольствием вовсе не ходил бы на пляж - бледная кожа блондина реагировала на палящий ультрафиолет не загаром, а каким-то непристойным раздражением, ярко-красным, как пластиковая зажигалка. Вальдесу постоянно казалось, что он - вампир, вытащенный из благодатного сырого подвала и издевательски брошенный под убийственные солнечные лучи. Шкура его не то что слезала клочьями - отваливалась пластами. Не помогал никакой крем.
Кристина - другое дело. Смуглая от природы, она загорела почти до черноты (что, кстати, тоже раздражало Вальдеса). Самое неприятное заключалось в том, что она стремилась раздеться полностью. Вальдесу была отвратительна мысль о том, что чужие мужики разглядывают голые прелести его девушки - потаенные местечки, которые по праву принадлежат ему одному. А еще более ужасным был тот факт, что Кристине нравилось, что ее разглядывают. Вальдес устроил пару громких скандалов, после чего Кристина начала загорать в купальнике - во всяком случае, при Вальдесе. Сам он не мог валяться часами на пляже - скрывался от солнца в номере гостиницы, пил ледяную колу, смотрел по телевизору бокс и тихо плавился от жары. Но время от времени он устраивал неожиданные набеги на пляж - чтобы проследить за нравственностью своей девушки. Всякий раз она была одета в обе половинки купальника - и верхнюю, и нижнюю. Но он был Уверен, что она обманывает его. У нее было столько друзей здесь… Конечно, они предупреждали ее. Передавали по цепочке: «Эй, Кристи, надевай трусы, твой мачо ползет!» Вальдес чувствовал какое-то всеобщее предательство, витающее в воздухе.
Но, слава богу, все это кончилось. Когда они вернулись в Севилью, Вальдес ощущал себя так, словно вернулся в уютный и знакомый рай из отпускной увеселительной поездки в ад. Вальдес четко знал, что делать дальше. Он устроился на работу. Он снял даже не квартиру, а целый дом в пригороде - хоть и недорогой, но вполне приличный. Денег, которые он отложил, почти не тратя, за семнадцать лет трудовой жизни, хватило на все, что он запланировал купить. В завершение всего он приобрел подержанный мотоцикл, привел его в идеальное состояние и каждый день отвозил Кристину на учебу, а после работы забирал ее домой. На работе Вальдеса ценили. Друзей, естественно, он так и не завел, но ему и не нужны были друзья - он привык обходиться без них. Теперь у него была Кристина - все, что ему требовалось в этой жизни.
К такому почти идеальному развитию событий привела странная встреча двух людей в зале пыток Музея истории. Пожалуй, можно было бы сказать, что Вальдес нашел свое счастье. И я с удовольствием поставил бы точку на этом эпизоде его жизни в надежде, что и дальше с ним будет все в порядке. Увы, Вальдес нес в себе семена зла. И они дали свои всходы намного быстрее, чем можно было предполагать.
Вальдеса раздражали арабы. В своем небольшом городке он никогда не встречал их в таком количестве И не обращал на них особого внимания. Здесь же, в Севилье, арабы расплодились как тараканы. Им можно было платить небольшую зарплату, к тому же они брались за такую работу, за которую взялся бы не каждый испанец. Особенно много их было в том квартале, где находилась автомастерская Вальдеса. Он постоянно слышал арабскую речь, когда проходил по улице, и это выводило его из себя. Почему эти пришлые людишки не могут разговаривать на нормальном испанском языке? Почему они бродят толпами по тротуарам, стоят на дороге, мешая проехать ему, Вальдесу, почему они размахивают руками и перекрикиваются на своем варварском наречии? О чем они говорят - может быть, они насмехаются над приличными людьми? Зачем их вообще пускают в страну и дают им работу, если работы не хватает для самих испанцев?
Из восьми человек, работающих в автомастерской, четверо были алжирцами. Четыре веселых курчавых парня с блестящими глазами и бойкими языками. Наверное, они были неплохими людьми, но для Вальдеса они были прежде всего арабами - и этим все сказано. Вальдес неохотно вступал с ними в контакт, но это не бросалось в глаза - он и так был молчуном. Он выполнял свою работу, они - свою. К тому же он пришел в это заведение совсем недавно, и ему не стоило показывать свое превосходство перед людьми, которые появились здесь задолго до него. А превосходство, конечно, имело место. Вальдес вполглаза поглядывал за тем, как работают курчавые. Двое арабов постарше трудились более или менее добросовестно, хотя, честно говоря, звезд с неба не хватали. А вот двое совсем молодых парней - Али и Ахмед - были сущими поганцами. Мало того, что они ни черта не умели делать, они не хотели ничему учиться. Норовили сделать любую работу быстро, только чтоб побыстрее отвязаться. Ни о каком качестве речи вообще не шло. Вальдес молча покачивал головой - не понимал он, почему хозяин мастерской держит у себя этих двух халтурщиков. Они наносили явный урон репутации его фирмы. Впрочем, это было дело хозяина…
Все переменилось тогда, когда Вальдес стал старшим по производству. Человек, который прежде занимал эту должность, ушел на пенсию, и хозяин поставил мастером Вальдеса. Теперь Вальдес стал получать зарплату больше всех в мастерской. Для Вальдеса такой порядок был совершенно естественным - он знал цену своим рукам и голове, он был лучшим здесь, и хозяин не мог не оценить это. Да и трое испанцев, работавших здесь, спокойно отнеслись к столь быстрому продвижению Вальдеса, хотя каждый из них мог бы претендовать на место старшего. А вот арабам назначение Вальдеса не понравилось. Прежний мастер, возрастом за шестьдесят, был слишком стар, чтобы контролировать их и держать в подчинении. И арабов, конечно, это устраивало. Вальдесу такое положение дел не нравилось. Он не собирался терпеть халтуры.
– Эй ты, Али или как тебя там, - подозвал он в первый же день одного из
