это и почему-то получал при этом удовольствие. Отец наказывал его, наказывал жестоко. И когда тринадцатилетний Диего засыпал ночью в своей кровати, он представлял череп отца, ра-коловшийся как арбуз, и хихикал.
Бог наказал отца за то, что он несправедливо обходился с Диего. И так же будут наказаны все, кто несправедливо обойдется с Вальдесом в будущем. Вальдес верил в это.
– Твой отец был хорошим и приличным человеком, - сказал господин Колменарес. - Если бы он не погиб так рано, может быть, он успел бы сделать что-то приличное и из тебя. А может быть, и нет. Так или иначе, из тебя получилось порядочное дерьмо, Диего. И мне это особенно обидно, потому что мы с тобой земляки. А если ты - мой земляк, то это значит, что я должен как-то помочь тебе. Как ты думаешь?
– Вы хороший человек! - с горячностью произнес Вальдес. - И вы - испанец. Эти чертовы мудехары…
– Прекрати нести свой расистский бред. - Начальник тюрьмы скривился. - Что ты умеешь делать, парень?
– Я механик. Я ремонтирую машины.
– Все механики у нас здесь - алжирцы. Не думаю, что ты захочешь работать в их компании. Может быть, ты смыслишь что-нибудь в выращивании цветов? Нам нужен садовод…
– Я кузнец, - сказал Вальдес. - Я могу выковать все, что угодно.
– Вот как? - В заплывших глазках Колменареса появилась искорка интереса. - Похоже, тебе повезло парень. У нас тут сидел некий Пепе Хромой, взломщик сейфов. Он был неплохим кузнецом. Знаешь, таким настоящим, не из этих, современных. Он работал по старинке. Он оборудовал здесь кузницу, теперь она простаивает.
– Я хороший кузнец, господин Колменарес. - Во рту Вальдеса пересохло от волнения. - В последние годы я неплохо зарабатывал. У меня было много заказов…
– Пепе Хромой тоже хорошо зарабатывал. - Колменарес качнул головой. - В Испании всегда есть спрос на настоящие кованые изделия - решетки для камина, ограды и прочее. Конечно, Пепе приходилось делиться своей выручкой, сам понимаешь… - Начальник тюрьмы ухмыльнулся, расправил пальцем усы. - Но ему кое-что оставалось. Когда он освободился год назад, он унес в своем клювике кое-что. До сих пор он пишет мне поздравительные открытки на каждый мало мальский праздник. Пишет, что больше не ломает сейфы, ведет приличный образ жизни. У него хорошие руки, и теперь он действительно остепенился. Можешь мне не поверить, но каждый исправленный нами человек - радость сердцу.
– Вы можете мне не платить совсем! Только разрешите работать…
– Ладно. Увидим, каким ты окажешься кузнецом. Тут многие пробовали до тебя. Увидим…
Так Вальдес стал работать кузнецом. Нечего и говорить о том, как он работал. Пепе Хромой ему в подметки не годился. Начальник тюрьмы был очень доволен.
Это и спасло жизнь Вальдесу. В общую камеру он больше не вернулся. Он оборудовал себе спальное место в кузнице и ночевал там. Наверное, это было нарушением тюремного распорядка, но Колменарес делал исключения для хороших работников - тех, кто трудился на него. Начальник тюрьмы прекрасно понимал, что лучше допустить вариации на тему внутреннего режима, чем лишиться такого хорошего кузнеца, как Вальдес. К тому же Колменарес имел большой опыт общения с заключенными и давно определил для себя, что Вальдес не относится к лицам, склонным к побегу.
Первый год прошел для Вальдеса в относительном затишье. Он трудился и спал в кузнице. Он много работал, старался работой заглушить тоску. Скоро он стал поистине незаменимым человеком в тюрьме, имевшей собственное производство. Мастера приходили к нему для того, чтобы посоветоваться, как лучше изготовить ту или иную деталь. Вальдес не отказывал в помощи никому. Он питался в обшей столовой. Таким образом, он не был выключен из общей жизни тюремного сообщества. Конечно, он предпочитал общаться с испанцами, но был ровен и доброжелателен со всеми - в том числе с арабами и пакистанцами. Он уже понял, что оголтелый расизм - не лучшее средство для того, чтобы выжить в тюрьме.
Вальдес уже окончательно решил, что проклятые мудехары отвязались от него и он спокойно проживет в своей кузнице весь положенный ему срок. И снова он ошибся. Все случилось в ту неделю, когда отсутствовал Колменарес - уехал то ли в отпуск, то ли в командировку. В столовой к Вальдесу подошел пакистанец по имени Зейбак и тихо сказал ему на ухо:
– Дело есть, кузнец.
– Какое?
– Надо кое-что припрятать в твоей кузнице. Пока Колменареса нет, мы закинем тебе пару пакетов. Тебя шмонать не будут. Два процента с навара - твои.
Вальдес отлично понимал, о чем идет речь. Наркотики. В лучшем случае марихуана, но, вероятнее всего, что-то покрепче. В предложении, которое сделал ему пак, не было ничего необычного. В какой-то мере это было даже жестом дружбы, признаком того, что его начали считать своим человеком. Была только одна загвоздка: сам Вальдес не считал себя своим среди этих людей и своим для них становиться не собирался. К тому же наркотики… Вальдес ненавидел эту дрянь.
– Извини, парень, - сказал он как можно миролюбивее. - Ничего не получится. Я говорю: нет.
– Ты чего, сдурел, кузнец? - горячо зашептал Зейбак. - Я тебе сказал, что все нормально будет. У тебя там не то что пару пакетов - тюк можно спрятать, и не найдут. Ну хочешь три процента?
Вальдес нахмурился. Вряд ли ему предлагали сотрудничество. Его просто подставляли - вот оно что! Подсунут ему наркотики, а потом его же и заложат. И тогда закончится его спокойная жизнь в кузнице. Чертовы паки!
– Нет, - сказал он. - Я верующий человек, христианин. Я не могу иметь дела с наркотиками. Я не буду больше об этом разговаривать.
А говорить пришлось. На следующий день Вальдес имел беседу уже сразу с тремя паками и одним алжирцем. Разговор протекал нервно, Вальдесу еще не угрожали, но давили на него совершенно явно. Он снова сказал свое «нет».
К нему пришли вечером.
Это было странно - вечером все заключенные, кроме Вальдеса и пары расконвоированных, должны были находиться в режимной зоне. Наверное, у паков были свои связи в охране. И теперь, когда не было Колменареса, они воспользовались этим.
Когда пятеро один за другим вошли в кузницу, Зальдес уже закончил работать и собирал инструменты. Последним зашел Зейбак. Он закрыл дверь в кузницу и двинул за собой засов. Он нехорошо ухмылялся.
– Мы принесли товар, кузнец, - сказал он. - Припрячь-ка его.
– Я отказался, - тихо произнес Вальдес. Холодное бешенство зрело в нем.
– Ты отказался. Поэтому ты не получишь своей доли. Ты будешь просто кладовщиком. Бесплатным. Прячь товар, придурок. Будешь дергаться - замочим…
Они были твердо уверены в себе - их было пятеро против него одного. Но Вальдес уже не боялся. Хорошо, что они пришли сюда. Хорошо, что они заперли дверь и отрезали себе путь к отступлению. Потому что они не должны были уйти безнаказанными.
– Вы - ничтожные грешники, - сказал Вальдес. - Убирайтесь к дьяволу.
Двое бросились на него одновременно, выставив перед собой ножи. Вальдес побежал в угол кузницы - туда, где были сложены инструменты. Он наклонился, один из паков ударил его ножом в бок, но опоздал. Вальдес выхватил из кучи железяк металлический предмет, напоминающий крышку для кастрюли, и отбил удар. Потом он парировал выпад второго пакистанца. Предмет этот был самодельным щитом - Вальдес выковал его только вчера. Чувствовал, что шит ему пригодится.
Вальдес выпрямился в полный рост. В левой руке его теперь был щит, в
