– Не-а. Тряпку беру, юбку подтыкаю, и вперед. – Мила допила вино, подняла руку, подзывая официанта. – Дайте счет, пожалуйста.
– Давайте я заплачу, – парень засуетился, полез во внутренний карман за бумажником. – Вы это, как бы не подумайте неправильно, просто я честно вам говорю – это для меня вообще не деньги, это просто не проблема…
Вот этому как раз можно было поверить – бумажник парня был набит деньгами чудовищно, под завязку. Он что, свою годовую зарплату туда запихнул? Купюры не умещались в разбухшем чреве портмоне, высовывались оттуда разноцветными языками и норовили вывалиться.
Официант уже стоял рядом, почтительно наклонив голову, смотрел на обожравшийся кошелек парня ласково и нежно. Милене стало противно. Она протянула руку, взяла счет, прочла его, отсчитала из своего (разумеется своего!) бумажника положенную сумму, добавила на чаевые и положила на блюдечко. Парень попытался впихнуть туда же полсотни долларов, но Мила выловила его деньгу и вернула ее хозяину, брезгливо держа двумя пальцами.
– Все, спасибо. – сказала она официанту голосом, не оставляющим сомнения в том, что спектакль закончен. – Все было замечательно.
– Заходите еще, – промямлил официант. И удалился.
– Нет, ну чего вы так? – заныл парень. – Я же честно, от чистого сердца. А вы ему не дали. Мне же не жалко вообще! Я бы и за вас мог, вы же уборщица, платят вам мало…
– Сам ты уборщица, – отрезала Милена. – Как тебя хоть зовут-то?
– Вадим…
Милена оглядела парня с головы до ног. Лицо простое, симпатичное. Короткая светлая челка. Широкая улыбка, демонстрирующая ровные от природы зубы. Пиджак, рубашка, галстук – одежда неброская, но подобранная со вкусом, и, безусловно, очень дорогая. Еще бы, при таких-то деньгах… Мальчишка красивый, но глуповатый. Впрочем, почему же так пренебрежительно – 'мальчишка'? Ее, Милены, ровесник, может быть, даже постарше. Просто она как-то забыла, что ей всего лишь двадцать четыре. Вбила себе в голову, что она – тетенька, все повидавшая в жизни и по этой причине преждевременно состарившаяся.
– Понимаешь, Вадим, – Милена тщательно подбирала слова, – может быть, ты делаешь это по доброте душевной – заработал много, угостить кого-то хочешь. Но я не люблю, чтобы за меня платили. Не хочу быть никому обязана.
– А… Понятно. Нет, вы подождите, не уходите, – Вадим заволновался, снова замахал руками. – Можно, я это… Ну вот, предположим, один человек хотел бы подвезти другого на машине, без всяких там, честно…
– Тут недалеко, – сказала Мила. – Пешком дойду.
– Тогда я вас провожу.
– Пойдем, – сдалась Милена. – Иначе весь вечер тут проторчим.
Милена сидела в операторской и улыбалась. Никак она не могла приступить к работе – вспоминала свою недолгую прогулку с Вадиком и едва сдерживалась от смеха. Это ж надо –приятная внешность, и такое косноязычие впридачу. Впрочем, похоже, что Вадим считал свои многословные предложения образцом убедительной речи, демонстрирующей интеллект и профессиональную продвинутость. Милена уже сталкивалась с таким – знала, что в той сфере, в которой работал Вадим (как выяснилось – рекламно-агентской), длинные и бессвязные наборы слов играли роль колдовских заклинаний, отвлекающих внимание жертвы и заставляющих его сделать поступок, который никогда не пришел бы в голову человеку в здравом рассудке. Например, купить совершенно ненужный предмет за полуторную цену.
В случае с Миленой этот прием не сработал – Вадим так и не смог объяснить, что ему нужно, запутался в своих многочисленных 'мне очень сложно, но я честно' и 'скажем так, к примеру, один человек хотел бы сказать другому человеку'. Впрочем, чего тут понимать? Ясно, чего может хотеть от девушки один молодой человек – приятного знакомства, переходящего в знакомство близкое, перерастающего, в свою очередь, в интимные отношения. Мила поймала себя на том, что мысль об интимных отношениях с этим парнем ей совершенно не противна. Странно… А почему странно? Потому что весь этот проклятый год она не думала ни о ком, кроме Игоря? Пыталась заставить себя думать о ком-то другом, вылезти за пределы неестественной, ею самой выстроенной ограды, и все равно не могла. Может быть, этот парень чем-то напомнил ей самого Игоря: длинный, худой, с физиономией вроде бы спокойной, но прячущей, как под маской, кучу комплексов…
Нет. Игорь был совсем другим – не сравнить с этим Вадиком. И комплексы у него были совсем другие. Гораздо лучше.
Я могла бы переспать с этим Вадиком, совершенно неожиданно призналась себе Милена. Больше того, сейчас, когда его нет рядом, я думаю о нем… Точнее, о его лице, его теле, его запахе. Интересно, какой одеколон он употребляет? Можно предположить, что не дешевый. Плевать на одеколон… Самое главное то, что физиологически это мой мужчина. Мой. Я чувствую это, это даже не нужно объяснять. А во всех остальных отношениях он не мой. Он чужой, и это совершенно очевидно.
Вот, значит, как. Милена захотела вдруг интимных отношений, и ничего необычного, противоестественного в этом не было. Проблема, пожалуй, существовала только одна – она хотела отношений именно интимных, и вовсе не желала близкого знакомства, со всеми его сложными взаимообязывающими атрибутами. Хотя… Какая проблема – достаточно только намекнуть…
Поздно. Поезд ушел. Она холодно попрощалась с Вадимом, не оставив ему своих координат. Случайная встреча. Да и как с таким можно лечь в постель? Что он будет говорить? «Если честно, один человек хотел бы, чтобы другой человек лег на спину и раздвинул ножки?»
Мила хмыкнула в последний раз и принялась-таки за сценарий.
Милена проснулась, резко вывалилась из сна. Дверной звонок он вопил непрерывно и донельзя раздраженно. Милена с трудом разлепила глаза, скосила взгляд на будильник. Одиннадцать утра. Господи, всего-то четыре часа поспать дали. Ни ночью покоя, ни днем… Мила встала, накинула халат, поплелась к двери. Она проработала над сценарием до шести утра, хотела было прикорнуть прямо в студии, но потом передумала, вызвала такси и поехала спать домой. И, наверное, проспала бы до вечера, если бы не это дикое верещание, штопором вонзающееся в уши.
– Кто там? – спросила хриплым спросонок голосом.
– Это я, Стив. Стив!
Ого, утро начинается с сюрпризов.
Мила щелкнула замком и открыла дверь. Действительно Стив. Физиономия пятнистая – стало быть, снова случилось что-то из ряда вон выходящее. Что это может быть? Волски и Федоров приехали? Или сам Кирби пожаловал? Ставки растут?
– Можно мне зайти в квартиру? – спросил Стив, почему-то нервно оглядываясь.
– Да, конечно, – Мила сделала приглашающий жест рукой. – Заходи, Стивчик. Тебе чего – чаю, кофе? Или валерьяночки?
– Ты куда пропала?! – заорал Стив, едва закрыв за собой дверь. – Тебя все утро ищут!
– Никуда. Здесь я – ты же сам видишь.
– А почему на телефон не отвечаешь?
