существование опухоли в организме и есть настоящее предательство по отношению к организму.
Внешнюю проблему Игорь решил. Он удовлетворенно кивал головой, когда читал в газетах сообщения о страшном взрыве, уничтожившем загородный коттедж некоего В.Н. Селещука – миллионера, владельца десятка клоузнет-клубов. Увы, убить одного лишь Селещука было недостаточно – Игорь не мог допустить, чтобы его аппаратура и технологии попали в лапы нечистоплотных людей. Видел Игорь в прошлом эпизоде, к чему это может привести. С не меньшим удовлетворением Игорь читал о том, что все компании, занимающиеся закрытыми сетевыми играми, прогорели в течение нескольких дней – сложный, не поддающийся идентификации и лечению компьютерный вирус проник в систему и порушил все программное обеспечение – напрочь, без надежды на восстановление. Игорь мог гордиться своей качественной работой.
А как обстояло дело с внутренним? Он дал своему второму 'я' собственное тело, изгнал его из себя, а затем и уничтожил его. Достаточно ли было этого для излечения?
Острый край железного листа чиркнул по рукавице, прорезал ее и впился Игорю в ладонь. Игорь взвыл, выпустил лист, тот прокатился по скату крыши и с грохотом ухнул вниз, на землю. Проклиная свою неуклюжесть, Гоша сорвал рукавицу, приложился губами к глубокой ране. Кровь перестала течь, порез с непостижимой скоростью затягивался розовым рубцом.
Завтра рубца не будет. Для сверхкреатора такой порез – сущая ерунда.
Могут ли раны души заживать с такой же скоростью?
Может ли Хадди вернуться, самовольно возродиться в душе Игоря, как черви самозарождаются из грязи?
Игорь не знал этого. Он сделал лишь первый шаг в своем лечении, ступил на первую ступеньку. Всего лишь совершил грамотный ритуал.
Дальше предстояло само лечение.
Игорь снял вторую рукавицу, задумчиво посмотрел на мозолистые ладони. Полез по обрешетке вверх, уселся на конек. Окинул взглядом крышу, наполовину уже покрытую железом. С краю, там, где он начал работу, стыки листов были неровными, корявыми. То, что он сделал за последние два дня, выглядело весьма прилично, гребешки шли красивыми прямыми линиями. У него получалось все лучше и лучше – пожалуй, через недельку можно будет наниматься на работу в качестве кровельщика. Гоша усмехнулся.
Снизу раздалось щенячье тявканье – на травке копошились, покусывая друг друга за лопухастые ушки, два пузатых мохнатых клубка. Сильвер и Карма. Вырастут в огромных кавказцев – будут охранять хозяина. Хотя зачем его охранять, он сам кого угодно охранит. Вырастут – будут просто его друзьями. Должны же у Игоря быть хоть какие-то друзья.
Игорь сидел на коньке крыши, курил, глядел на мрачноватый лес, обступивший его резиденцию со всех сторон. Ветер гнал по небу белые облака, шевелил верхушки гигантских елей, ворошил темные волосы Игоря.
– Милка, – шептал Игорь, – почему ты не идешь сюда? Неужели ты меня не слышишь?
Бой шел в полной темноте и Мила не видела, сколько человек уложил Игорь на своем пути. Она плохо понимала, что происходит. Только видела вспышки автоматных очередей, слышала грохот пальбы и вздрагивала, когда приходилось наступать во мраке на лежащие тела – то ли мертвые, то ли еще живые. Игорь бежал, останавливался и стрелял, а потом снова бежал и тащил ее за руку за собой.
Рассвет выполз на улицы города, обволок их серым призрачным сумраком. Изувеченные, сплющенные, разодранные невероятной силой автомобили. Провалы взорванных стен. Черные глазницы окон, ощерившиеся острыми краями разбитых стекол. Мертвые люди на улицах. По городу прошлась дикая орда, не жалеющая никого и ничего. То, что еще вчера было уютным микрорайоном, за ночь превратилось в кладбище, с квартирами-склепами, полными трупов.
Игорь шагал вперед, с остервенением кромсая на ходу собственную бороду тупым ассирийским кинжалом.
– Суки, – бормотал он на ходу. – Суки эти ассирийцы. Изгадили, засрали все. Убили всех. Суки. Но самая главная сука – не ассириец. Он наш. И он устроил все это! Милка, когда я буду его убивать, ты отвернись. Ты не должна это видеть. Потому что убью я его очень грязно. Я заставлю его откусить собственные пальцы – один за другим. Я размажу его, натру его как морковку на терке, с чесноком…
Мила едва успевала бежать за Игорем. Она не узнавала его. Это был он, ее любимый Игорь. И в то же самое время – совсем не он. Он произносил жестокие слова. Он был полон ненависти. И он только что убил множество людей. Плохих людей, конечно… Но он убивал, не задумываясь ни на секунду.
Миле было страшно. Страшно настолько, что она едва сдерживалась от крика. Страшно за Игоря. То, что происходило с ним, то, что корежило его, превращая его в монстра, убивающего без малейших раздумий, не поддавалось никакому объяснению.
То существо, что вышагивало сейчас перед ней, не было уже ни человеком Игорем, ни боевым юнитом Иштархаддоном. Не было оно и средним арифметическим между этими персонами. Оно представляло из себя нечто принципиально новое.
Бог. Он не хотел называть себя богом. Он предпочел название «креатор», услужливо подкинутое тварью по имени Ашшур. Но было ли «креатор» лучше чем «бог»?
И то и другое было ужасно.
Они прошли еще полквартала и остановились. Несколько часов назад здесь, на улице Усилова, шел бой. Теперь все было кончено – «УАЗ», подбитый гранатой, упирался развороченной мордой в стену. Вокруг него лежало два десятка тел. Четверо наших в камуфляжной форме, остальные – убитые ассирийцы.
Игорь встал на колени рядом с мертвым русским парнем, расстегнул молнию его куртки.
– То, что нужно, – пробормотал он. – Бронежилет. Прости, друг, – шептал он, стаскивая с непослушного окоченевшего трупа одежду. – Тебе это уже не нужно, а моей девчонке понадобится. Я не хочу, чтобы ее убили. Она должна жить…
Он поднялся, пошел к Милке, неся в вытянутой руке окровавленный бронежилет. Девушка дрожала, обхватив себя руками, смотрела на Игоря остекленевшим взглядом.
– Одень, Мила.
– Он же с мертвого снят, – Мила отстранилась, отступила назад. – Нет, я не одену…
– Кончай ерепениться! – Игорь досадливо качнул головой. – Будь умницей, девочка. Ты же не хочешь так вот валяться?
Он поддел носком сапога руку ассирийского авелу, лежащего на асфальте лицом вниз в луже крови.
Мила, громко стуча зубами, полезла головой в вырез бронежилета.
