меня храбры как львы, сильны как быки и мчатся вперед подобно взбесившимся онаграм, не зная преград, по воле великой Иштар…
Хадди снова увлекся красивыми эпитетами, коих не жалел при описании мощи своей армии. И вдруг перехватил умоляющий взгляд Игоря и осекся.
– Ах да, извини, брат. Я вижу, что ты плохо меня понимаешь. И даже догадываюсь, о чем ты меня хочешь спросить. Я расскажу тебе. Слушай.
И Хадди начал рассказывать. Пробка на дороге к этому времени рассосалась, и они снова продолжили свой путь. Колесница двигалась медленно, продираясь сквозь толпу, наезжая порою на зазевавшихся мушкенов. Хадди умело правил колесницей, иногда останавливался, чтобы огреть кнутом кого-нибудь из недостаточно поворотливых солдат, мешающих проезду, и ни на минуту не прекращал свой рассказ.
Он говорил о структуре ассирийской армии. Как уже знал Игорь, рядовыми в ней были мушкены, а офицерами самых разных рангов, от низшего до высшего,- граждане-авелу. Основной организационной единицей был кисир - отряд, насчитывающий от пятисот до двух тысяч воинов. Кисир делился на пятидесятки, которые подразделялись на десятки. Несколько кисиров составляли эмуку, что переводилось с ассирийского как «сила». Словом, все было строго упорядочено. Однако в порядке таком были свои слабые места.
– Очень трудно правильно собрать и сосчитать мушкенов в начале войны, - сетовал Иштархаддон. - Эти глупые слуги постоянно путаются и забывают собственные имена. К тому же после каждой войны приходится переформировывать десятки, потому что многие из мушкенов убиты или ранены. Каждого шестого мушкена на войне убивают или ранят…
Людей здесь не жалели. Тяжелое ранение для мушкена ничем не отличалось от гибели в бою. Никто не лечил раненых после сражения. Тех, кто не имел шансов самостоятельно выздороветь в течение месяца, торжественно, с соблюдением обрядов убивали. Рабыням нужно было мясо, чтобы питаться, и беременеть, и рождать новых воинов, предназначенных для смерти во имя Ашшура Непобедимого…
Каждый шестой воин погибает во время войны, прикинул Игорь. Если условно принять, что война происходит раз в два года, то как раз и получается, что остров едва успевает воспроизводить мужчин, чтобы тут же уничтожить их в очередном великом сражении и скормить их плоть их же сожительницам-рабыням. Схема, отвратительная в своей рациональности: единственный способ справиться с перенаселением в условиях бесконтрольной рождаемости - это убивать людей с той же скоростью, с которой они плодятся. Да, кстати, а как же с рабынями? На войне-то убивают в основном мужчин… Да все с этим просто. Сказал же Иштархаддон - мрут они как мухи. От голода, побоев и невыносимых условий жизни. А граждане-авелу? Ах да… Не воюют только первые два сына в семье. Остальные предназначены для заклания в бою - точно так же, как и низшая каста, только, может быть, под более благородным соусом. Судя по тому, что авелу не так уж и много, погибают они достаточно регулярно. Устойчивая система. Устойчивая и, очевидно, жестко регулируемая. «Стало слишком много людей. Скоро боги объявят войну…» Вот вам, пожалуйста - признаки регулирования. Жестокие небеса…
Остров Ашшур - это продуманный и неплохо отлаженный механизм для умерщвления людей, сделал для себя вывод Игорь Маслов. И другие острова - тоже.
Еще недавно он был влюблен в Слепые земли, мечтал открыть их тайну. Теперь тайны не было. Романтическая сказка оказалась примитивным кошмаром. Система гигантских концлагерей, где люди рождаются и умирают, от рождения и до смерти запертые за оградой попрочнее колючей проволоки. Неудивительно, что за две с половиной тысячи лет это общество не продвинулось ни на шаг в своей эволюции. Куда ж тут двигаться?
Толпа поредела, превратилась в упорядоченно шагающие колонны воинов. Колесница двигалась теперь беспрепятственно. Игорь Маслов ехал по городу Ашшуру - разбуженному войной, ощетинившемуся мечами и копьями. Ему предстояло увидеть большое сражение.
Как видно, Иштархаддон, возглавляющий свой собственный кисир, был в нем нечастым гостем. В мирное время муштровкой солдат занимались три его младших брата. Впрочем, дело свое они знали - две тысячи мушкенов уже выстроились с внутренней стороны городской стены, недалеко от одних из врат города, и приветствовали своего великого полководца ревом хриплых глоток.
– Мой кисир - отдельный, - торопливо сказал Хадди, придерживая коней. - Он не входит ни в одну из «сил». Нам нужно удержать этот участок стены, когда враг будет нападать, и не дать им проломить ворота. А когда проклятые персы выдохнутся, мой отряд выйдет из врат, храбро сразится с персами и разобьет их наголову во имя великой Иштар. Держись рядом со мной, Шулманашар. И будь осторожен.
Хадди открыл боковую дверцу колесницы, спрыгнул на землю, быстро двинулся к стене. Один из братьев шел рядом с ним, говоря что-то на ходу. Хадди качал головой, говорил что-то негромко. Игорь спешил следом.
Прямоугольная башня, увенчанная широкой зубчатой площадкой, высоко поднималась над стеной. Стража молча расступилась перед Благородными, освободив проход, Иштархаддон с братом устремились вверх по крутой угловатой лестнице. Квадратные отверстия-бойницы мелькали перед Игорем, но у него не было времени заглянуть в них - он едва успевал бежать за своими «родственничками». Игорь совсем запыхался, когда они добрались до верхней площадки башни, открытой всем ветрам.
Небеса гневно хмурились. Небесный свод над островом Ашшуром, обычно безоблачно чистый, заволокло мрачными сизыми тучами. Вдалеке погромыхивал гром, синие ломаные полоски молний прорезали воздух и впивались в океанские воды. Море было далеко от стен города, но Игорь догадывался, что сейчас там бушует шторм. Он подошел к высокому кирпичному ограждению площадки и осторожно выглянул наружу между высокими зубцами. Голова его закружилась. Он всегда боялся высоты, а теперь его отделяло от земли не меньше тридцати метров.
Ров, заполненный водой, был на этом участке гораздо уже, чем перед главными воротами города. Поодаль от рва, в полукилометре от стен Ашшура, медленно перемещалась, закручивалась воронками черная живая масса. Игорь близоруко прищурился, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, а потом достал очки из матерчатого мешочка, висевшего на поясе, протер их и водрузил на нос.
– Что это такое? - удивленно воскликнул брат Иш-тархаддона. - Что это на носу Шулманашара?
– Это магические прозрачные камни, - сказал Хадди, недовольно хмурясь. Просил же он Игоря не надевать свои странные глазные стекла при посторонних! - Шулманашар привез эти камни из страны скишшу. Без них он плохо видит. Проклятые скишшу едва не лишили его зрения.
Брат-полководец удовлетворился объяснением. Игорь же видел теперь гораздо лучше. Черная шевелящаяся масса внизу состояла из людей - большого количества всадников и немногих пеших. Позади армии светлела непонятная полоса - двигалась по дороге медленно, как толстая и короткая змея желтоватого цвета. Перемещение толпы персов выглядело хаотичным, не подчиненным разуму - так роятся черные дикие пчелы, собираясь в большой клуб. Казалось, что никто не руководит огромным войском - повинуясь зову своего божества, добрались персы до города Ашшура, и вот теперь теряют время, не решаясь напасть. А возможности для нападения имелись неплохие. Деревянный мост, широкий и плоский, пересекал ров. Игорь знал, что мост был подъемным, но ассирийцы и не подумали поднять его. Что ж, это было вполне объяснимо и отлично укладывалось в сценарий. Сценарий, который разыгрывался у этих стен множество раз за две тысячи лет. Мост был необходим, чтобы притянуть как можно больше вражеских воинов к неприступным стенам и убить их при помощи стрел и дротиков. А потом армия Ассирии должна открыть ворота, выехать через них наружу и вступить в сражение с врагом. Стратегически в этом не было никакой необходимости - что могли конные персы сделать со стенами
