Робер де Монтескиу-Фезанзак
– Ну, что выпялился, Иван, Леонтьев сын? Зови своих людей – дела решать будем.
Седобородый подбоченился и неожиданно весело подмигнул опешившему от такого поворота Ивану.
– Эй. – Юноша растерянно обернулся к секундантам. – Митька, Прохор… Зовут!
– Ага, ну, конечно! Митька и Прохор, кто же еще-то? – с усмешкой промолвил недавний вражина. – Оба, я так понимаю, Тихвинского Богородичного монастыря тяглые люди?
Услыхав русскую речь, подошедшие парни насторожились.
– Мы-то из Тихвина и того не скрываем, – негромко промолвил Митрий. – А вот ты, мил человек, кто таков?
– Ах, ну да, совсем забыл представиться… Думный дворянин Андрей Петрович Ртищев, боярскому роду Ртищевых дальний родич и доверенный человек государя Бориса Феодоровича!
Услыхав имя царя, парни, не раздумывая, поклонились.
– Вот моя грамота. – Ртищев жестом подозвал слугу и, взяв у того свернутый пергаментный лист, протянул Ивану. – Читай, знаю – грамотен. Понимаю – в такое можно и не поверить, потому кое-что сейчас расскажу. Место удобное, глухое – никто не подслушает.
– Так за вами следят?!
Думный дворянин кивнул:
– Еще с Польши. Едва сумел оторваться от соглядатаев, выйти на вас… Ох, и нелегко было! Присядем вон тут, под кусточком.
Парни покорно опустились на траву. Ртищев окинул их жестким взглядом и улыбнулся:
– Смотритесь орлами. Вижу, даром времени не теряли. Постой, Митрий, все ваши вопросы – чуть погодя. Во-первых, хочу вам сообщить одну вещь – в марте, в Москве, приказом царя Бориса Феодоровича схвачен и брошен в темницу Тимофей Соль, дьяк разбойного приказу, теперь уже – бывший.
– Что?! – округлив глаза, воскликнул Иван. – Тимофей Соль схвачен?!
– Да. Идет следствие. За что – говорить надо?
– Да нет. – Юноша покачал головой. – Чай, сами догадываемся… Но как…
– Как я вышел на вас? – Думный дворянин хитро прищурился. – И главное – зачем? Это ведь вас сейчас волнует?
Все трое разом кивнули.
– Как вышли, дело не столь уж хитрое. Когда зачали пытать Тимофея, заодно спросили – куда верстанные в приказ людишки делись, вы то есть. Списки, вишь ли, в приказе имеются, а вот вас, увы, не нашли. Копнули дальше, узнали – оказывается, дьяк Тимофей Соль и его сообщники пытались от вас избавиться, как раз после возвращения из Тихвинского посада… Пытались, но не сумели. Больно хитро вы извернулись, уж пришлось поломать голову, пока на Париж вышли.
Митька восхищенно присвистнул:
– И как же, интересно, догадались, Андрей Петрович?
– Хороший вопрос, вьюнош, – хохотнул Ртищев. – Вы ведь по осени сгинули… Вот и опросили стражников, что в то время караулы несли. Один и припомнил французского посланца… с которым этак ловко балаболил кто-то из отроков. Французской речи стражник не знал, но что не по-русски балаболили – усек точно. А ведь никто из отобранных для учебы в иных державах отроков чужих языков, увы, не знал. Давай сличать, кого послали… Глянь – а все посланцы-то – дома! Проверили на заставах списные книжицы – опа, – а по книжицам-то все верно выходит! Уехали вместе с посланцем французским Андре де ля Веером трое наших отроков, на учебу царским велением отправленные. Справились у тех французов, что недавно в Москву приехали, – те подтвердили: да, мол, учатся в Сорбонне русские, о том много слухов ходило – лично король Генрих их принимал и милость оказывал. Было дело?
– Было, – скромно отозвался Иван. – Выходит, нашли…
– Эй, чего пригорюнились?! – Ртищев неожиданно расхохотался. – Думаете, царю-государю и мне больше заняться нечем, как вас изобличать да наказывать? Нет, парни, тут дело сложней будет, куда как сложней! Ты, Ваня, сейчас в каких чинах ходишь? Ну, что смотришь? Ходишь, ходишь, никто тебя со службы государевой не изгонял, как и вас всех. Предатель и вор Тимофей Соль – не в счет. Ну?
– В городовых чинах был, – тихо пояснил Иван. – Язм из детей боярских.
– Знаю, знаю. – Думный дворянин отмахнулся и перевел взгляд на Прохора с Митькой. – Ну а вас и спрашивать не буду – не о чем.
Оба парня поежились под пристальным взглядом. Почему-то показалось, что Ртищев знал о них все, а ведь ребята-то, по сути, считались беглыми, Иван поверстал их на службу в приказ на свой страх и риск.
– Скажу так, – снова улыбнулся Ртищев. – Тебе, Иван, – чин дворянина московского глянется, а то и бери выше – стряпчего! Вам же, парни, придется в городовых дворянах походить, насчет землицы не сомневайтесь – испоместим за службишку, и не самыми захудалыми деревеньками. Ну, что уставились? Спросите, с чего бы такие милости?
– Спросим, батюшка.
– А вот с чего… – Посланец с далекой родины вновь стал серьезным. – Сказать по правде, нам очень повезло, что здесь, во Франции, оказался хоть кто-то… Впрочем, не «кто-то», а вон какие орлы! А коль вы со службы не изгнаны, так и должны будете послужить.
– Послужим, Андрей Петрович! – Все трое разом вскочили на ноги. – Животы свои положим за-ради Отечества нашего!
Ртищев покивал:
– Рад таковы речи слышать. А насчет животов… уж их щадить не придется – задание, не скрою, опасное. А ну-ка садитесь… Так… Так вот, вам надлежит как можно скорее – хотя бы за год – отыскать в одном из французских монастырей несколько грамот, хранящихся в вырезанном из рыбьего зуба ларце. Обращаю внимание – искать нужно грамоты, а не ларец, мало ли, в чем они теперь хранятся. Грамоты написаны по-польски… сию речь кто-нибудь из вас понимает?
– Нет, – покачал головой Иван.
– Но, если надо, я могу выучить! – тут же добавил Митька.
– Молодец, вьюнош, – посмотрев на него, одобрительно отозвался посланец. – Однако некогда уже учить. Будете смотреть на подпись, по-латыни, «In Perator Demeustri» – запомнили?
– Странная какая-то надпись. – Митрий пожал плечами. – Может быть, не «ин ператор», а «император»?
– Верно, так и должно было быть. Просто подписывающий грамоты человек плохо знал латынь. Так запомнили?
– Да чего уж проще, – улыбнулся Иван. – «Ин ператор Демеустри». Так в каком монастыре грамота?
– А вот тут, вьюноши, я вам не очень хороший помощник. – Ртищев поморщился. – Ведомо только одно, монастырь тот – в Нормандии или где-то с ней рядом, скажем, в Пикардии или Бретани. Знаете такие волости?
– Да знаем, у нас даже приятель есть – нормандец! – не выдержав, похвалился Митрий. – Уж разыщем вашу грамоту, Андрей Петрович, и не сомневайтесь.
Думный дворянин покачал головой:
– Хочу сразу предупредить, о грамоте – никому ни слова. Молчать даже под пытками – а их могут к вам применить. Все, что в грамоте этой записано, для России, для Отечества нашего, важно настолько, что даже не знаю, как и сказать. Верьте на слово. Клясться в соблюдении тайны не нужно – не дети малые, понимаете, ради пустячных дел я бы сюда не приехал.
– Да мы выполним все, не сомневайтесь…
– Василиса-дева, что на Тихвинском посаде живет, передавала вам всем поклон, – неожиданно
