и даже ругались. Прохор с ходу предложил, не мудрствуя лукаво, просто-напросто подстеречь тюремную карету где-нибудь в тихом и безлюдном месте да, разогнав стражу, освободить пленника.
– Ага, разгоним мы стражу, как же! – тут же засомневался Митрий. – Мы ведь даже не знаем, сколько их там будет, стражников. Наверняка где-то около десятка, а может, и побольше. Все на сытых конях, с оружием. А нас всего трое… К тому же стражники могут иметь приказ стрелять без предупреждения во всякого, кто подойдет слишком близко.
– Очень даже может быть, – поддержал Иван. – Нет, с наскоку тут ничего не выйдет, и говорить нечего. Посмотрим-ка еще раз: что мы имеем? Карета – раз, стража – два… Стражники. Между прочим, не местные, из Парижа прибыли, так что в случае осложнения обстановки палить будут в каждого встречного- поперечного – ни родственников, ни друзей у них здесь нет.
– Как и у нас, – нахмурился Прохор.
Митрий тут же насмешливо вскинул глаза:
– Кто бы говорил! Ладно…
– Между прочим, Прохор совершенно прав. – Иван задумчиво покачал головой. – Таких друзей, кому бы можно было довериться без оглядки, у нас здесь и в самом деле нет, ну, не считая самого Жан-Поля. А люди нам понадобятся, причем именно местные, хорошо знающие округу.
– Откуда ж мы их возьмем?
– Возьмем, – неожиданно улыбнулся Иван. – Есть одна мыслишка.
– Ну-ка, ну-ка! – разом посмотрели на него Прохор и Митрий.
– Для начала нам понадобится хорошая дорогая бумага, ну, знаете, на которой принято писать официальные отчеты, жалобы и все такое прочее.
– Бумага?!
– Ну да… Митя, ты ведь умеешь красиво выписывать буквы?
Отрок кивнул:
– Не беспокойся, напишем. Изобразим в лучшем виде. Только вот что писать-то?
– Что – это как раз понятно. Не понятно только, куда потом отсылать. Это-то как раз и нужно вызнать. Адресок одного человечка… – Иван неожиданно усмехнулся. – Думаю, это не столь и сложно – его здесь каждая собака знает. Ну, почти каждая…
Записной модник и бретер Анри Жан Антуан Мари-Жо д’Эстрем, маркиз де Полиньяк поднялся в этот день поздно и долго никак не мог сообразить – где он? Какая-то комната, обитая голубыми шелковыми обоями, портрет пожилой дамы в узорчатой рамке, цветущая герань в распахнутых окнах. Кровать широкая… О-ба! Это кто еще здесь? Девчонка! Грудастая, толстопопая, ух – кровь с молоком! А, да это же Жаннет! Ничего не скажешь, хорошо вчера погуляли.
Сев на кровати, Анри потеребил спящую девушку за плечо:
– Эй, Жаннет, просыпайся.
– А что такое? – бесстыдно перевернувшись на спину, улыбнулась девчонка. – Что, уже вечер?
– Да нет. – Накинув на плечи батистовую рубаху, маркиз подошел к окну. – Судя по всему – день. Солнце-то – ишь, сверкает.
– Лучше уж солнышко, чем дождь.
Жаннет в чем мать родила встала рядом и, ничуть не стесняясь, выглянула из окна. Даже показала язык проходившим мимо прохожим, после чего обернулась и, обняв молодого человека, с нешуточной страстью поцеловала в губы. Затем усмехнулась:
– Ну, так и будем стоять?
Подхватив девушку на руки, маркиз де Полиньяк проворно унес ее в постель…
Домой он явился уже к обеду. Еще издалека увидев хозяина, по дому забегали слуги: кто принялся рьяно драить медные ручки дверей, кто – выбивать матрас, кто – чистить кастрюли. Впрочем, большинство слуг лишь имитировало бурную деятельность, бестолково суетясь и размахивая руками.
– Бездельники! – поднимаясь по лестнице, вполне справедливо обозвал их маркиз и, погрозив кулаком, добавил: – Вот, погодите, скоро всех вас повыгоняю! Найму других. Эй, кто-нибудь! Скажите, чтоб накрывали на стол, я сейчас спущусь… Да, и покличьте Симона, пусть подойдет в столовую залу.
Быстро переодевшись, Анри де Полиньяк с удовольствием посмотрел в большое зеркало – ярко- желтый камзол с красными шелковыми лентами (желтый и красный были родовыми цветами Полиньяков), накрахмаленный воротник, манжеты, голубые подвязки, рейтузы цвета первой весенней травы – да, было на что посмотреть, было чем гордиться – немалых денег стоило это убранство. Хотя, конечно, – пыль в глаза. Восемь—десять тысяч ливров годового дохода, получаемого в основном за счет сдачи в аренду земель, – не так уж и много, есть люди и побогаче, куда как богаче! В Париже, уж конечно, умер бы с голоду, но здесь, в провинции, этих денег вполне хватало на жизнь и удовольствия. Даже более того: позволяло содержать уйму друзей-приятелей – мелких нетитулованных дворянчиков – экюйе, – чей годовой доход вряд ли превышал тысячу ливров. Вот эти-то точно ходили бы голодными, если б не маркиз Анри де Полиньяк!
– Здравствуйте, господин маркиз. Звали?
Секретарь, Симон Сарди, пожилой, седовласый, с длинным худым лицом и уныло повисшим носом, поклонился, прижимая к груди какие-то бумаги.
– Что это у тебя там, Симон? – небрежно кивнул на бумаги маркиз. – Опять какая-нибудь муть?
– Да как сказать…
– Ладно, ладно, заходи, посмотрим. Надеюсь, они уже успели накрыть на стол?
В столовой зале вовсю шла суета – туда-сюда, от стола на кухню – сновали с подносами слуги. Анри покрутил носом, уловив запах мясного бульона и жареной на вертеле курицы. Неплохо будет пообедать, совсем неплохо!
– Ну, давай, Симон, докладывай. – Отхлебнув налитое в высокий бокал вино, маркиз махнул рукой.
Подойдя ближе, секретарь почтительно остановился, не доходя трех шагов до стола.
– Напоминание от фискальных служб, список тех арендаторов, что еще не уплатили налоги в королевскую казну…
– И какого черта они мне его присылают? – возмутился де Полиньяк. – Уж лет триста как крепостных нет! Я за своих арендаторов не ответчик – все они свободные люди, сами себе головы. Вечером кинешь это письмишко в камин, Симон.
– Так и поступлю, сударь. – Секретарь вновь поклонился и продолжил: – Уведомление из торговой палаты – по поводу закупок вина.
– Тоже туда же!
– Письмо от сельского кюре, месье Лакруа. Просит помочь с ремонтом колокольни.
– В камин… Впрочем, постой. Поможем. Сотни ливров, думаю, ему вполне хватит. Завтра же отправь с нарочным. Следующее!
– А тут и вовсе странное послание, – неожиданно улыбнулся Симон. – Написано – от помощника парижского бальи. Я не стал распечатывать.
– Правильно. – Маркиз снял с серебряной супницы крышку и с наслаждением вдохнул горячий бульонный пар. – Ах, нектар, нектар… Так что там с письмом? Давай его сюда… Нет, прежде распечатай.
Сломав восковую печать с тремя королевскими лилиями, секретарь с почтением протянул письмо господину.
– Бумага хорошая, дорогая, – вскользь заметил тот. – Ну, что пишут? «Вам надлежит немедленно явиться…» Совсем с ума сошли судейские! Мне?! Надлежит?! Да еще и немедленно! Нет, ты слышал, Симон?
Секретарь кивнул:
– Согласен – беспрецедентная наглость. Но, думаю, она неспроста.
– Ты полагаешь, выплыли дела с английской шерстью? Этот сопляк Мердо проболтался? Хм, не должен бы, он производит впечатление вполне сообразительного и весьма предусмотрительного типа,
