– По здорову ль Аксен Колбятыч? – ехидно осведомился Иван.
Мужики покачали головами:
– Нетути Аксена, давно уж не приезжал. Боярин-то с ним не очень…
– Знаю, что не очень, – кивнул Раничев, зыркнул на мужиков: – Али бросить вас в поруб?
Те попадали на колени:
– Что ты, что ты, батюшка!
– Аль отпустить? – Иван сделал вид, что задумался, потом махнул рукой: – А, пес с вами, проваливайте. Поклон боярину передайте.
– От кого поклон-то, родимец? – на бегу оглянулся один.
– От ку… – Раничев запнулся. И вправду – от кого? Хотел поначалу брякнуть, что от купца такого-то, да вовремя вспомнил. что нету у купцов таких прав – хватать кого ни попадя да тащить в поруб. Пока что напуганы мужики, а вдруг о чем догадаются? Тогда что? Бежать аль кинжалом? – От сотника Гермогена, – сообразил наконец Иван. – Что со стражами волею князя Олега Иваныча для пригляду в Угрюмов-град послан.
Мужики остановились в отдалении, еще раз поклонились до самой земли и исчезли в синем мареве ночи.
Хотя, конечно, никакая еще и не ночь была – вечер. Просто стемнело быстро, чай осень, да и непогодь, эвон, дождище-то, так и моросит, так и сыплет, уж скорей бы, право, морозец. Надоели уже и сырость, и грязища. Однако надо бы что-то думать насчет ночлега, да и поесть бы не худо. Неужто корчмы никакой в городе нет или двора постоялого? Уж никак не может не быть, вот только где теперь найдешь-то? У татей надо было спросить, да вот догадался поздно.
– Эй, человече! – пройдя несколько десятков шагов по направлению к недостроенным городским воротам, Раничев увидал стражника. Надо же, и где ж ты раньше-то был? В проржавевшей кольчужице, укрывшись от дождя коротеньким серым плащиком, в шишаке с отломанным флажком-еловцем, страж представлял собой жалкое зрелище. И как только такого взяли в дружину? Ха! Иван хлопнул себя по лбу. В какую там дружину? Откуда она здесь? Ополченец, может, даже и холоп чей-нибудь али закуп – вот и несет службишку. Ух, и погодка же!
Стражник обернулся на крик, на всякий случай воинственно выпятив вперед короткое копье-сулицу. Дождавшись, когда одинокий путник подойдет ближе, спросил грозно:
– Кто таков будешь?
– Иван Козолуп, – еле сдерживая смех, отрекомендовался Раничев. – Звенигородца Козолупа Кузьмина сын, компаньон купецкий.
– Кто? – удивленно переспросил воин, с виду – совсем еще мальчишка, узколицый, губастый, худой, правда – высок, верней сказать – длинен.
– Купчишка, – пояснил Иван. – Купца Селифана Рдеева приказчик. Слыхал небось про Селифана-то? Человек известный.
– Слыхал, – кивнув, стражник вскинул глаза. – А чего тут один в дождь-то?
– Да возок в лесу застрял, эвон, за рекой, – Раничев неопределенно махнул рукою. – Вытянуть бы, да покуда охочих искал, провозился. Теперь-то уж все – темнища. А ты сам-то из княжьих будешь?
Отрок протяжно присвистнул:
– Тю! Скажешь тоже! Из княжьих… Кабы был из княжьих, рази б в этакой рванине стоял бы? – он тряхнул мокрым плащиком и, громко шмыгнув носом, пожаловался: – Надоело тут – жуть. Скорей бы уж смена.
– Э, так ты из ополчения, – закивал головой Раничев. – Местный, что ль? Уцелел, брат!
– Не, дядько, – стражник замахал руками. – Что ты, не местные мы, прихожие. Со Пронской землицы смерды, язм да батюшка мой Прокл.
– Вон что… А тебя-то как кличут?
– Лукьяном. – Воин опять шмыгнул носом. – Не слыхал ли, петухи пропели?
Раничев отмахнулся:
– Не, не слыхал. Да и откель тут петухи-то? Супостат, поди, всех переел-пережарил.
– Да есть, – улыбнулся Лукьян. – Вон хоть у Спиридона-хромца али у Ефимия на постоялом двору.
– На постоялом двору? – заинтересовался Иван. – А где двор-то?
– Да там, – отрок махнул рукою и вдруг попросил жалобно: – Ты это, не уходи, дядько… Уж смена скоро – так я тебя как раз на постоялый двор к Ефимию и отведу. К себе б позвал, да землянка у нас сырая, вишь, как нос заложило? Как бы лихоманка не приключилась.
Раничев посочувствовал:
– А что зимой-то заведете?
– А зимой назад, в Пронск, к хозяйству! – Лукьян посветлел ликом… или это просто луна показалась на миг в разрывах дождевых туч? – Мы ж тут не на совсем, на службу, тиун княжий сказал – до зимы, а там возвертайтеся.
– Скучна небось службишка?
– Как сказать, – отрок пожал плечами, похвастал: – Во прошлую седмицу едва на схватили татей – людокрадством тут промышляли. Наши уж им дали – с тех пор сюда носа не кажут.
«Сказал бы я тебе, как не кажут!» – про себя усмехнулся Иван, а вслух выразил свое одобрение:
– Так им, лиходеям, и надо. Словили кого?
– Да не, убегли, шпыни бесовы.
– А что, Олег-то Иваныч сейчас в Пронске? – словно бы невзначай поинтересовался Раничев. – А то мне б к его двору – может, какой-нибудь товар заказали б?
– Не, не в Пронске, – Лукьян повертел головой. – Наши недавно оттуль приезжали, ничего не сказывали, а видали бы князя, так рази ж не похвалились бы? У себя князь, дай ему Бог здоровья, в Переяславле-граде.
– Экое у тебя копьецо, – Иван попробовал пальцем втульчатое острие сулицы. – Остро!
– Сам затачивал! – похвалился отрок. – Ой, глянь-ко, кажись, идет кто-то? Ты уж не уходи, недолго осталось.
– Не уйду уж, – Раничев едва не расхохотался. Ну, блин, и часовой, однако! И скучно ему, и страшно, и одиноко. – Тебе годок-то какой, Лукьян?
– Пятнадцатый, дядько.
Иван покачал головой – одначе! Хотя, в общем-то, чего удивительного? Какой же староста отпустит справного мужика на княжью службу? Как всегда бывает – приедет тиун в деревню, грамотцу старосте прочтет, тот голову почешет, чем Бог послал угостит тиуна, да на следующее утро, с мужичками покумекав, решит – кого отправить. Того нельзя – у него охоты, другой сети чинит знатно, третий с молодою женой, четвертый… Вот по всей деревне и насобирали за ночь таких, как Лукьян, отроков, да бобылей, да изгоев, из мужиков ежели кого – так только тех, кто старосте чем-то не по нраву вышел. Раничев хмыкнул:
– А что, Лукьян, батько-то твой давно ль со старостой вашим в ссоре?
Страж резко обернулся:
– А ты откель про то знаешь?
Меж тем из-за старой ветлы вдруг показались тени. Двое. Вышли на лунный свет, осмотрелись и ходко направились прямиком к стражу. Тот поднял копье:
– Кто идет? Откликнись!
– То мы, Лукьяне. Барбаш с Варфоломеем. А с тобой ктой-то?
– Так, знакомец один. – Лукьян с видимым облегчением опустил копье, посетовал: – Чтой-то вы долгонько?
– Да пока шли, заплутали малость.
Барбаш с Варфоломеем, подойдя ближе, остановились. Тоже те еще вои, немногим старше Лукьяна, правда, пошире в плечах. Один из них – Барбаш – сменил на посту промокшего до костей Лукьяна, а второй – Варфоломей – постоял маленько да двинулся в одиночестве дальше, к воротам.
– Ну, мы пошли, – махнул рукой Лукьян. – Остея ждать не будем, некогда.
Барбаш хмыкнул, поплотнее заворачиваясь в плащ, попросил:
– Передай там, чтоб утром не залеживались, сменили.
