Постоял Иван напротив входа, заценил и мощные стены, и стражников, да несолоно хлебавши поплелся обратно на постоялый двор. Тут с нахрапа ничего нельзя было сделать, тут требовалось сильно подумать. Что Раничев сейчас и делал, лежа на стильной, с мягким матрасом, кушетке.
Чтобы что-то предпринимать против Клавихо, нужно было для начала выяснить, кто он такой? Все его привычки, что любит, чего не любит, с кем охотно общается, а кого терпеть не может – в общем, следовало выяснить все. И как можно скорее – ну не до зимы же здесь торчать!
Вообще, как рассказал хозяин, Мануэль ад-Каради, дон Руи Клавихо был человеком весьма строгих правил – ревностный католик, честен, храбр, неподкупен. Все эти качества внушали уважение и вместе с тем вполне определенную надежду, наверняка ведь было в характере гранда что-то еще, какая-то слабина, что делала бы его человеком, а не идолом. А то что получается? Как в классическом фильме – «характер нордический, стойкий. Связей, порочащих его, не имеет». Так не бывает, нет. Неужто совсем нет этих самых связей? Это у галантного-то испанского гранда? Быть такого не может! Что ж, Иване Петровчи, чего разлегся-то? Давай, вставай, валяться некогда – дела делать надо. Хозяина то ты расспросил, а слуг?
– Я ищу одного человека, знакомого, – пояснил Раничев сеньору Мануэлю. – И хотел бы поговорить со слугами.
– Изволь, мой господин, – радушно кивнул ад-Каради – светловолосый, светлоглазый и крепкий, он мало чем напоминал типичного мавра. – Друг моего друга – мой друг. Где ты будешь разговаривать со слугами? Рекомендую – в саду. Под трель соловья и нежный шепот фонтана.
– Ну в саду, так в саду, – махнул рукой Иван. – Мне лишь бы где… – он тут же опомнился и приложил руки к груди. – О, благодарю тебя, почтеннейший господин, твой прекраснейший сад поистине райское место, в коем не хватает разве что только гурий.
– Подожди, – мориск загадочно усмехнулся. – Будут еще и гурии.
Ну пока пришлось довольствоваться слугами, кои, естественно, обладали не только собственными знаниями, но и знаниями многих невоздержанных на язык клиентов. Уже к вечеру Иван мог в подробностях пересказать добрую половину всех городских сплетен, но вот к цели своей – дону Руи – приблизился мало. Тот ведь был домосед и кроме дворца, библиотеки и церкви, никуда и не ходил, да и гостей принимал редко. Вот эти гости-то и заинтересовали Ивана, он даже составил список из более чем десятка фамилий, включая самого короля, его конюшего, маршалов и самых знатных дам. Отбросив большую половину списка, Раничев, подумав, решил сосредоточиться на дамах – ибо кто еще лучше знает гранда, как не красивая и знатная гостья?
Выбрав для начала троих, Иван первым делом зашел к хозяину – уж, наверное, тот их знал. Завел разговор хитро, спрашивал, словно бы невзначай, а некоторыми вопросами даже довел сеньора Мануэля до смеха.
– Знавал я когда-то такую сеньору, Алисию Лопес-и-Санчес, говорят, очень, очень знатная дама…
– Твоя знатная дама – бывшая пастушка, отец ее разбогател на поставках кож и купил дворянство, об этом все знают.
– А вот Эстуэра де Лоро, такая красивая брюнетка…
– Что?! – сеньор Мануэль едва не поперхнулся вином. – Эстуэра де Лоро – толстуха со свиным рылом, больше похожая на кухарку, чем на знатную даму.
– А донья Амалия да-Силва? Говорят, она набожна и высоких нравственных правил…
– Шлюха, каких еще поискать! Мужу своему – старику Педро – наставляет рога с кем только может, к тому же болтлива и суетна… хотя… – Мануэль запнулся. – Хотя, люди говорят – у нее доброе сердце, да и красива – уж этого не отнимешь, – выкрест понизил голос. – Поговаривают, сам король благоволит ей, а дон Руи Клавихо – пылает страстью.
Вот так да! – возликовал про себя Раничев. Вот так скромник этот дон Руи! Вот это уже похоже на правду. Остается только придумать, каким образом извлечь из нее выгоду. Во-первых, для начала надо хотя бы чуть-чуть понравиться даме. Но как? Записаться на прием в королевский дворец? Да и – перефразируя классиков – где взять чудный, в яблоках, пиджак? Одежка-то поистрепалась вся, никак на знатного идальго не тянет, а ведь по одежке встречают – не нами сказано.
– Модельер? – сеньор Мануэль пожал плечами. – А что это такое?
– Ну, этот, как его… Кутюрье!
– Тоже не знаю. Непонятно как-то ты говоришь, дон Хуан!
– Да не знаю, как и сказать, – признался Раничев. – О! Портной – вот кто мне нужен!
– Ах, портняжка! – выкрест расхохотался. – Так бы и говорил. Сейчас пойду, спрошу у жены…
– Да вот еще что, – вспомнил Иван. – Где бы можно побыстрее продать мою саблю?
– Саблю? – хозяин постоялого двора оживился. – Добрая вещь! И ты хочешь ее продать?
– Собираюсь… Видишь ли, я не очень люблю сабли, хотел бы приобрести и латы, и меч, ну эт сеттера…
– Я сам ее у тебя куплю! – веско произнес сеньор Мануэль. – Дам сотню эскудо – это много, но, клянусь, твоя сабля этого стоит!
– Еще бы, – Раничев усмехнулся. – Ведь ею когда-то владел сам Тамерлан.
– Тамерлан? – неподдельно изумился мориск. – Железный Хромец, Потрясатель Вселенной?
Качая головой, он ушел, оставив Ивана в тени деревьев. Вернулся уже со списком – полным списком всех портных Толедо!
– Постой, постой, – замахал руками Иван. – Кто из них самый лучший? У кого больше шьет знать? Ну, кого твоя жена хвалит?
– Да многих, – Мануэль усмехнулся. – Тебя кто больше интересует, тот, кто обшивает солидных людей или бездельную молодежь и женщин?
– Конечно, тот, кто шьет молодым!
– Н-да-а, – мориск осуждающе покачал головой. – А ведь по твоему виду не скажешь… Ну, да ладно, твое право. Есть один такой портняжка, из тех, что якшается с молодой знатью… только он, знаешь ли того… этого…
– Чего «этого»? – не понял Иван.
– Ну, – сеньор Мануэль замялся. – Люди говорят, он иногда предлагает себя вместо женщины.
– Экое дело, – засмеялся Раничев. – У нас почти все кутюрье такие и что? Давай, говори имя и адрес.
– Песето Лопес его зовут, – поведал мориск. – Еще кличут – Песето Душка. Он хороший портной. Кстати, бывший студент. Учился в Саламанке, пока не выгнали.
– О, так он знает латынь! Отлично, отлично.
Знаменитый толедский портной Песето Лопес жил на узкой улочке сразу за холмом Алькасара, и жил на вполне широкую ногу. Высокий забор скрывал просторный двор с садом – большая роскошь в Толедо – и трехэтажный дом с большими, прикрытыми белыми ставнями, окнами. В доме было полно молодых слуг, по виду – больших плутов, один из которых и проводил Ивана к хозяину.
Портняжка – молодой черноволосый и чернобровый парень дет двадцати пяти, одетый в желтый мавританский халат и шальвары – принял посетителя со всей любезностью, правда, несколько удивился, когда Раничев заговорил на латыни.
– Почтеннейший сеньор забыл кастильское наречие?
– Я из Каталонии. К тому же хочу попрактиковаться в языке ученых и мудрецов.
– Ах, сколь прекрасны ваши намеренья, любезный сеньор…
– Хуан… – представился наконец Иван. – Дон Хуан Рани… Рамирес.
– Рамирес! – портняжка жеманно вскинул брови. – Простите, не из тех ли вы Рамиресов, чей родственник был недавно повешен, как выяснилось, по ошибке?
– Нет, не из тех, – буркнул Раничев. – Того, что повесили, звали Ванька-разбойник, а я – Жорж… тьфу… Хуан. Ну что, болтать будем или перейдем к делу?
– Какой вы высокий! – Душка Песето томно прикрыл глаза.
– Э, э, – строго посмотрел на него Иван. – Тебя, говорят, хвалят, как хорошего портного.
– Хвалят, – скромно признался молодой человек. – И думаю, что не зря. Хотите заказать что-нибудь? – Песето быстро оглядел одежду Ранчиева и скорбно покачал головой. – Да-а, извините, конечно, благороднейший дон, но ходите вы черт знает в чем!
