заметил Иван, столпились в последней комнате, вернее сказать – в небольшой зале. Собравшиеся сидели на низеньких диванчиках, а кто и прямо на ворсистом ковре, в стаканчиках стучались кости.
– Пять! – с придыханием воскликнул кто-то. – Четыре…. Девять. Девять!
Вновь стукнули костяшки.
– Три! – пополз разочарованный шепот.
Нервно дернулся метательный стакан…
– Шесть! Шесть! Ничья… Метайте еще! Эй, слуга, а ну-ка принеси вина.
Странные люди, усмехнулся Иван. Если сами не могут справиться со своими страстями, так шли бы в церковь – там точно помогут.
– Ваш бросок, дон Руи!
Ага! Раничев вытянул шею, рассмотрев наконец того, кого так давно искал. Дон Руи де Гонсалес Клавихо – высокий и вальяжный господин с небольшой черной бородкой, одетый в черный с серебром камзол и узкие бархатные штаны-шоссы, как раз метнул кости… и, кажется, удачно…
Слуга дона с поклоном сгреб выигрыш – целую кучу эскудо. Сеньор Клавихо встал и, кивком поблагодарив участников игры, отошел в угол, где у накрытого стола негромко переговаривались сделавшие перерыв игроки. Да, дон Руи играл, как истинный аристократ – не торопясь, со вкусом, и, похоже, был не из тех, кто в погоне за призрачной удачей проигрывает последние деньги. А вот и перстень! Раничев непроизвольно вздрогнул, увидев, как, отразив свет свечей, вспыхнул зеленым пламенем изумруд в золотой оправе – точно такой же, какой был и у Ивана. Подарок Тимура.
Иван тоже отошел к столу и задумчиво пригубил вина. Ну, вот он, сеньор Гонсалес Клавихо, а вот и перстень у него на пальце, осталось только изъять. Как? Притаиться на выходе за углом, метнуться стремительной тенью… Н-да, маловато шансов скрыться в незнакомом городе, слуги камергера ведь не станут стоять, да и сам дон может оказаться ловок, этакий «Speedy Gonzales» – «Быстрый Гонсалес» – как назывался известный в конце пятидесятых рок-н-ролл в исполнении, кажется, Пэта Буна. Нет, можно, конечно, и на банальный гоп-стоп пойти, ежели не придумается ничего лучшего – но и это вроде бы нехитрое дело требует определенной подготовки. Значит, не сегодня, значит, потом. Жаль, но, похоже, ничего не поделаешь. Однако не стоит пока уходить, посмотрим. Может, удастся поближе познакомиться с доном?
Иван от нечего делать стал присматриваться к игрокам, внимание его привлек один молодой человек, юноша лет шестнадцати – тоненький, ловкий и приятный с виду брюнет, чем-то похожий на Аникея, только с этакой аристократической бледностью – одетый в короткую суконную куртку-котту и разноцветные – левый красный, правый синий – чулки. Парень почти все время выигрывал! А если и проигрывал – то мало. И – как отметил Иван – никогда не играл больше трех раз подряд в одной и той же компании. Отдыхая, лишь пригублял вино и, учтиво поддерживая светскую беседу, явно бросал взгляды на компании игроков, просчитывая, к которой лучше примкнуть. Черные глаза парня явно не были подернуты гнусной пеленою азарта. Иван бы спросил, кто это, если бы не был предупрежден Амалией – подобные вопросы здесь считались бестактностью. Ага, вот юнец вновь начал играть… И снова выиграл, кто бы сомневался! Между прочим, шестой раз подряд – разумеется, в разных компаниях. По теории вероятностей, вряд ли такое могло быть. Тут одно из двух – либо парню жутко везло, либо… Либо тут другое: тонкий расчет, знание психологии, тренированная ловкость рук. Шулер! Раничев усмехнулся. Ну точно шулер! Ишь, как посматривает. Словно щука среди карасей. Ага, вот опять отошел…
Раничев вдруг усмехнулся и быстро направился к юноше.
– Отойдем на пару слов, – шепнул он, надеясь, что молодой человек понимает латынь. Впрочем, кастильское наречие отличалось не столь уж и многим.
Парень дернулся – явно дернулся! – оглянулся испуганно, правда, сразу же справился с собой, взглянул надменно:
– Зачем?
– Отойдем, – с угрозой повторил Иван. – Иначе это будет твое последнее посещение дома благородного дона Хименеса. А ведь освободил от излишка денег далеко не всех его гостей.
– Что?!
– Тихо… – Раничев незаметно наступил юнцу на руку. – Скандал тебе не будет на руку. Идем?
Пожав плечами, молодой шулер вышел в смежную комнату и остановился у портьеры.
– Я приезжий, – не дожидаясь вопросов, тихо сказал Иван. – И мне нужно от тебя только одно.
– Что же?
– Знаешь дона Клавихо?
Шулер кивнул.
– Сыграй с ним. Постарайся развести на перстень, тот, что с зеленым камнем.
– Это будет непросто.
– Я же сказал – постарайся. Перстень потом передашь мне. Сделаешь – и больше никогда меня не увидишь.
– Хорошо, – юнец кивнул и неспешно направился к игрокам. Остановил по пути усатого слугу с подносом, взял бокал вина. Молодец, умеет держать удар, не нервничает. Ага, вот подходит к Клавихо… о чем-то заговорил… Дон кивнул, видимо, согласился… Сели играть!
Бросок! Бросок! Бросок! – Пять-девять четыре – не самый плохой результат.
Теперь метнул юнец – проиграл два очка. Ясно – завлекает.
Снова полетели кости – ага! На этот раз молодой шулер выиграл. И еще раз выиграл. И еще… А вот распаленный Клавихо небрежно бросает на кон перстень! Тот самый… тускло сверкнул изумруд…
– Господин не хочет вина? – подойдя, поклонился усатый слуга.
– Что? Ах да… пожалуй…
Раничев взял бокал, машинально отпил…
Стены вдруг сделались круглыми, все вокруг расплылось, зашаталось, камзол сдавил грудь. Стало трудно дышать. Совсем как когда-то Константин Кинчев воскликнув: «Воздуха!», Иван, закатив глаза, повалился на покрытый коврами пол.
Он очнулся на постоялом дворе, у себя в покоях. Вокруг в испуге суетились Аникей с Захарием, увидев, что хозяин пришел в себя, обрадовались, заулыбались. Захарий поднес к губам Ивана бокал:
– Испей-ко, господине.
– А что это? – Раничев хотел было повернуть голову, да не смог – ужас, как жутко болела, прямо раскалывалась.
– Боярыня Амалия принесла, сказала, чтоб потчевали.
Ах, вот оно что! Выпив – ну и гадость же! – Иван прикрыл глаза, вспомнил. Игорный притон Хименеса, шулер юнец, Клавихо, перстень… Усатый слуга с бокалом. Да-да, усатый! И с ним же о чем-то говорил шулер. А парень оказался не промах! О Боже! Раничев застонал. Ну и дурак, дурачинище – ведь сам же все и испортил. Зачем надо было подбивать этого шулера? Побыстрей захотелось? Вот теперь получай – «побыстрей»! Где теперь искать перстень? Впрочем, паниковать нечего. Накосячил – надобно исправлять. Как там говорил сын турецко-подданного? Не нужно хлестать себя ушами по щекам? Примерно так. Хлестать не нужно – думать нужно, соображать. Где перстень, в принципе, ясно – у шулера. А вот где шулер – другой вопрос. Ну да ничего, чай, не иголка, отыскать можно. Ох, и сволочуга же! Ладно, переговорить с Амалией, может, она чего знает?
Амалия кое-что знала. Сначала, как водится, посетовала – ах, ах, как же вот так вот внезапно вдруг стало плохо? Ну бывает, особенно в подобных заведениях, одно слово – азарт. Вот и ударил в голову. Усатый слуга? Не знаю, есть ли такой у Хименеса. Да при чем тут слуга? Хорошо, спрошу… да-да, и о юноше – тоже.
Усатый, конечно же, исчез, во избежание лишних расспросов – «бедняга Санчес уехал в Астурию навестить больную мать», как сказали слуги. Юный шулер – сеньор Мигуэль Ариста, впрочем, вряд ли это было его настоящее имя – тоже как в воду канул и пропустил уже несколько игр, а ведь дон Клавихо так надеялся отыграть свой перстень.
– Зря надеялся, – засмеялся Иван. – Парень-то – шулер.
– Шулер? – Амалия закусила губу. – Знаешь, я почему-то таки предполагала, слишком уж он часто
