ним на невысоком столе стояли глиняная миска с кашей из полбы, кусок черствой лепешки и кувшин с сильно разбавленным вином. За столом на таких же скамейках уже сидели соседи Рыси – галл Автебиус и Савус, кимвр. Оба года на полтора-два старше, галл – чернявый, с некрасивым лицом и бегающими глазами, Савус – коренастый, с маленькой головой и выпирающими мускулами во всю грудь, которыми он очень гордился. В бесцветных глазах его, казалось, навечно застыло презрение. Рысь потянулся к вину – в такую-то жару как раз кстати, – отметил краем глаза, как переглянулись соседи, плеснул из кувшина в кружку, поднес ко рту… И тут же с отвращением вылил! Слишком уж сильно вино пахло мочой, коей, собственно, и являлось содержимое кружки.
Соседи – Автебиус и Савус – злорадно загоготали. Автебиус при этом смешно тянул шею, словно гусь, а кимвр хлопал себя ладонями по мускулистым ляжкам.
– Смотри-ка. – Автебиус дурашливо погрозил Рыси пальцем. – Ты, парень, зря не попробовал нашего винца! Клянусь, в своей варварской стране ты никогда такого не пробовал!
– Уж это точно, не пробовал, – поддакнул Савус. – Да и сейчас вряд ли распробовал вкус. – Он вдруг подмигнул товарищу: – Давай-ка поможем ему, галл!
Оба, разом вскочив, накинулись на Рысь и, заломив руки, повалили на землю. Немного посопротивлявшись, Ант поддался, застонал, тяжело дыша:
– Пустите!
Эта его просьба вызвала у соседей новый приступ веселья.
– Пустите, говоришь? – хохотал галл. – Сначала испей винца, а уж потом… Потом посмотрим, что с тобой еще сделать.
Савус гнусно заржал:
– А ну, открывай рот, да пошире!
Изображая полную покорность судьбе, Рысь склонил голову, наблюдая, как к его рту приближается высокое горло наполненного мочою кувшина, выбрал момент и… двинул лбом по кувшину, так что тот разлетелся на куски, расплескав содержимое большей частью на опешившего от неожиданности Савуса.
Рысь не стал больше ждать: крутнулся на левой пятке, а правой врезал в бок галлу. Страрался, как мог, жалел только, что отец не успел научить его получше. Впрочем, хватило и этого – галл со стоном схватился за бок, а опомнившийся кимвр ринулся было в атаку, пытаясь обхватить Анта руками, мощным ударом ладонями по ушам Рысь приземлил его обратно.
– Ну? – уперев руки в бока, грозно поинтересовался Рысь.
И в этот момент за дверью загремел засов. В комнату заглянул охранник:
– Всем выходить на тренировку! Что это у вас тут творится?
– Обедаем, – пожав плечами, весело улыбнулся Рысь.
И снова учебный бой с деревянными мечами, а потом и с утяжеленными железными – парный, двое на двое, с чучелом неподвижным и вертящимся, прыжки в полном вооружении секутора, имитация выпадов и ударов, снова схватки – и так до самого вечера.
– Так, так! – кричал Плавт. – А теперь быстрее, еще быстрее… Помните: кто не успеет добежать до соперника, того подгонит Лупус.
Рысь бегал быстро, к тому же уродился выносливым и сильным, однако и он к вечеру оказался настолько измотан, что даже не расслышал скупой похвалы Плавта:
– Молодец, Ант. Кажется, твои боги повернулись к тебе лицом.
Ант не услышал слов наставника, однако их хорошо расслышали оказавшиеся ближе к римлянину Савус с Автебиусом. Расслышали и переглянулись.
Вернувшись в свою каморку, Рысь без сил повалился на жесткое ложе. Слышно было, как рядом храпели галл с кимвром, а снаружи, во дворе, громко перекрикивались часовые. Было темно – хоть коли глаз, а тело казалось налившимся свинцом. Слипались веки, и все же Рысь приказывал себе не спать, в любой момент ожидая нападения соседей по каморке. Да, вроде бы те сейчас мирно храпели, но ведь обязательно попытаются отомстить. А раз им не одолеть Рысь в честной схватке, то куда уж лучше будет расправиться со спящим! Где-то рядом, на улице вдруг завыла собака. Грустно, протяжно – так воют по мертвецу. Рысь поежился: плохая примета – услышать такой вой! Не к добру. Ага! В углу напротив вдруг заворочался галл. Ну, ну, просыпайся. Подойди только – и встретишь достойный отпор. Галл поворочался еще и затих – лишь мерное дыхание доносилось из его угла. Рысь почувствовал, как слипаются веки. Не спать! Думать о чем- нибудь, вот хотя бы о детстве, о широкой реке, о Нево – огромном озере-море. Нет, слишком уж приятные думы – под них хорошо спится. Лучше вспомнить что-нибудь неприятное: рынок рабов в колонии Агриппина, куда его, Рысь, в числе других пленников, пригнали ободриты во главе с Тварром. Или плаванье на широком корабле по бурному морю? Или рабство на вилле недалеко от города Августодурума? Все эти воспоминания – горькие, хороших за последнее время нет, да и откуда им взяться у раба? Раб… Горькое, страшное слово, не человек, вещь, хоть говорят, что многие римляне считали не так… Вернее – не многие римляне, отнюдь не многие. Римляне… или богатые галлы – они почти ничем друг от друга не отличались – одинаково спесивые, важные, надутые, словно откормленные гусаки. Однако у них – сила! Легионы, воины, с каждым из которых по отдельности справился бы любой охотник из рода Рыси, однако вот вместе, плотным строем, легионеры побивали всех. Один охотник из рода стоил десяти римских воинов, однако сотня римлян легко разбивала тысячу варваров. Римляне – именно так вот уже на протяжении двенадцати лет, как рассказывал вилик Астиний, с эдикта императора Каракаллы, имели право называть себя все свободные жители провинций, от Британии до знойной Киренаики и Египта. Цивитас романус, римские граждане – так себя теперь гордо именовали зажиточные галлы. Что это такое – римский гражданин – Рысь пока не очень хорошо понимал, да и не хотел понимать, честно говоря, ведь всех людей, не покорившихся Риму, граждане презрительно именовали варварами. Значит, и он, Рысь, был варваром, что ж… Наверное, это все-таки лучше, чем быть спесивым римлянином.
Юноша перевернулся на другой бок, прислушался. Нет, вроде бы все тихо. Да и что смогут сделать с ним его соседи? Убить? Побоятся неминуемой расправы. Рысь, как и все охотники, спал чутко даже здесь, когда каждый вечер казалось, что ноющее от все усиливающихся нагрузок тело желает только одного – уснуть, хотя бы до утра, что уже немало. Значит, ночью вряд ли стоит ждать пакостей. Скорее – днем. Да и то ежели Автебиус и Савус еще не успокоились… Нет, не успокоились, и, кажется, дело тут вовсе не в кимвре, а в галле – тот явно подзуживал своего не очень сообразительного приятеля, настраивая его против Рыси. Но почему? Что он, Рысь, им сделал плохого? Съел чужую похлебку, скрысятничал, донес?
