Вот наконец и пришли – знакомый глухой забор, ворота, покрытые ярко начищенными медными пластинками. Тут же открылась калитка – гостей явно ждали. Привратник – низенького роста, коренастый, но жилистый и, видимо, сильный, с приятным, обрамленным белокурыми волосами лицом – кланяясь, показал на посыпанную песком дорожку, ведущую к дому.
Проводив вошедших по узкому коридору-остиуму до атриума, управитель дома – высокий седой старик в нескольких дорогих туниках, надетых одна поверх другой, – вальяжно прошествовал в глубину дома доложить хозяину. Предоставленные сами себе гости, ничуть не смущаясь, немедленно уселись на стоявшие вдоль стен ложа с позолоченными ножками в виде звериных лап и от нечего делать принялись рассматривать обстановку. Богатую, надо сказать, обстановку – одна мозаика на полу, сложенная из разноцветных камешков, стоила немаленьких денег! А на полках, на специальных мраморных подставках, на обитых медными полосами сундуках чего только не было – бронзовые канделябры, покрытые изумительной чеканкой светильники на тонких золотых цепочках, раскрашенные и беломраморные статуи и статуэтки, и даже книги – и в деревянных цилиндрах, свернутые в виде свитков, и самые дорогие – в переплетах. Эти были разложены на самых видных местах. Хозяин дома, как и вся галльская знать, подражал римлянам, а у тех считалось хорошим тоном хвастать перед гостями своим богатством и вкусом.
– Сколько книг! – восхищенно щелкнул языком Рысь. – Этот Пафмилий Руф, видимо, очень образованный человек.
Плавт приглушенно расхохотался.
– Вряд ли он умеет читать, – шепотом пояснил он. – Впрочем, для такого богача это и не нужно – достаточно иметь грамотных да ученых рабов, а у Памфилия они имеются, будьте уверены. Привезены по особому заказу из самой Греции!
Тут уж усмехнулся Рысь. Он никак не мог понять прихотей и образа мыслей некоторых не столь умных, но жутко богатых римлян, по мнению которых ум и возможности человека должны были демонстрировать рабы. Если имеется у такого человека дорогущий раб-рифмоплет, то и его владелец считается настоящим поэтом и декламатором и, главное, сам в это верит! Ну не дурость ли?
Где-то в глубине дома вдруг послышался смех, потом – такой звук, словно кого-то сильно треснули по затылку ладонью, затем звон свалившейся с полки посуды, снова удар, приглушенный вопль… А вот в атриуме появился управитель и, важно кивнув, велел гладиаторам дожидаться хозяина.
– Ну, тогда я пошел. – Римлянин поднялся с ложа. – Вас я доставил, а в гости меня не звали.
Выпроводив гостя, старик повернулся к парням:
– Когда хозяин войдет, встаньте и поклонитесь. Потом не громко, но и не тихо приветствуйте: 'Аве, Децим Памфилий Руф!' Поняли?
– Да уж, не деревенщины.
– Смотрите… Ваш ланиста – приятель хозяина, стоит тому шепнуть, и…
– Ой, вот только не надо нас стращать, дед, – нагло отмахнулся Тирак. – Мы ведь и так. не знаем, останемся ли в живых хотя бы до лета. Счастье гладиатора переменчиво, знаешь ли…
Управитель замолк, видно, осознал всю глупость угроз.
– И тем не менее, – уходя, обернулся он. – Все ж таки постарайтесь быть повежливее.
– Постараемся, – коротко кивнул Рысь.
На этот раз они недолго оставались одни – вскоре послышался чей-то громкий уверенный голос и в атриум наконец-то вошел сам хозяин, всадник Децим Памфилий Руф. На щеках его играл бодрый румянец, поредевшую кудрявую шевелюру украшал изящный золотой венок.
– А! – увидев гладиаторов, воскликнул он. – Явились не запылились, голубчики.
Юноши поспешно вскочили и поклонились:
– Аве, Децим… Деций… Памнифий…
– Что, этот прижимистый сатир, ланиста Луций Климентий Бовис, при всех его доходах не мог вас как- нибудь поприличней одеть?! – не слушая приветствий, укоризненно воскликнул Памфилий. – И он еще смеет упрекать в скаредности меня, саму щедрость! Аргис! Аргис! – Всадник хлопнул в ладоши, и в тот же миг в атриум вбежал старик-управитель.
– Я здесь, хозяин.
– Возьми этих оборванцев, – Памфилий указал на опешивших гладиаторов. По их-то мнению, они были одеты не так уж и плохо: по указанию ланисты Лупус выдал им почти новые туники и пенулы. – И одень их так, чтобы мне не стыдно было перед гостями – без сомнения, лучшими людьми города!
Поклонившись, управитель кивнул юношам:
– Идемте.
Вслед за стариком Рысь и Тирак направились в гардеробную, расположенную справа от атриума. В узкой, но длинной комнате не было окон, лишь тускло горел изящный светильник на небольшой треноге. Взяв его в руки, управитель зажег еще несколько, так что в комнате стало заметно светлее.
– Ну… – Аргис задумчиво подошел к полкам. – Даже не знаю, что вам и подобрать. Впрочем, вы, кажется, рослые юноши. Ну-ка, иди сюда ты… – он подозвал Рысь. – Раздевайся. Ну, быстрее же!
Рысь быстро стащил с себя пенулу и серенькую, почти новую тунику, а потом с помощью старика- управителя облачился сначала в тунику светло-голубую, облегающую, полупрозрачную, а поверх нее – в синюю, просторную, складками, с вытканной по подолу золоченой каймой. Грубые башмаки на ногах заменили изящные сандалии с высокой оплеткой. Рысь украдкой глянул в медное, почти во всю стену зеркало – ну настоящий молодой господин! Всадник или, бери выше, сенатор! Если б не длинные волосы, и не сказать, что раб. Стрижка, изысканная прическа – примета свободных людей, это следует отметить: если вдруг бежать, то первым делом посетить цирюльника. Точно так же преобразился и Тирак – в палевой нижней и ярко-желтой верхней тунике с красным узорчатым поясом он выглядел истинным аристократом. Еще бы волосы уложить правильно, но уже не до того, некогда.
– Вот вам еще. – Аргис взял стоявшие в углу короткие копья и протянул гладиаторам. – Берите и пошли.
