– Амнидикс вспомнил обо мне, когда начали разбираться, как умер друид, но я ушел в болото. Я знаю эту дорогу – отца часто звали к святилищу, он был хороший кузнец. – Илекс вздохнул и неожиданно заплакал.
– Ну, что ты! – Флавия, надев-таки тунику, погладила его по голове. – Воины не плачут!
– Не плачут, – согласился мальчик. – Только вот не знаю теперь, что мне и делать? Селенье мое разрушено, родичи убиты, да и вообще в здешних местах мне теперь не жить – Амнидикс не простит мне смерти друида.
– Если его раньше не казнят римляне, – усмехнулся Рысь.
– А знаешь что? – предложила вдруг Флавия. – Давай-ка пойдем с нами.
– Пойдем, – вытирая слезы, согласился Илекс. – Только куда?
– Ну, выберемся из болота, а там придумаем что-нибудь, – утешала Флавия. – Можешь жить у нас, в доме всадника Памфилия Руфа! Да не смотри ты так, не рабом – вольным слугой, вместо Ладука, привратника.
– Не знаю. – Илекс задумчиво покачал головой, но реветь перестал, и Флавия отвела его к озеру – пусть парень вымоется и напьется.
Проводив их глазами, гладиатор вновь уставился на болото. Кажется, больше никаких сюрпризов не было. Все ж таки хорошо, что сюрпризом оказался Илекс, а не кто-нибудь из отправленных в погоню. Иначе беглецов поймали бы, и все из-за него, Рыси. Не смог с собой совладать, что поделать. Однако, и Флавия хороша тоже… И в самом деле – хороша! Вот бы еще пришла…
И боги словно услышали слова юноши. Зашуршала трава, и из-за кустов показалась Флавия. Уселась рядом, погладив юношу по плечу, прижалась, заглядывая в глаза…
– Я хочу еще! – Она жарко поцеловала юношу в губы. – Еще, слышишь?!
Чувствуя на своих плечах нежные руки девушки, Рысь торопливо стащил с нее тунику…
С Илексом дело пошло быстрее. Парень хорошо знал здешние места, и ему не составило особого труда провести беглецов сквозь болота. Уже к вечеру зыбкая, чавкающая под ногами почва сменилась твердой лесной тропой, вьющейся меж зарослями орешника и малины. Раскидистые кроны деревьев, окрашивая солнечные лучи светлой зеленью, вздымались высоко в небо, их длинные черные тени резко выделялись на фоне бледных зеленовато-желтых папоротников. Перепархивая с ветки на ветку, вокруг весело щебетали птицы – жаворонки, коростели, малиновки; сладко пахло клевером и березовым соком. Слегка подкрепившись ягодами черники и голубики, которые в изобилии росли под ногами, беглецы попили воды из ручья и принялись устраиваться на ночлег. Место выбрали в орешнике, на самом краю глубокого оврага – тенистые кусты давали вполне надежное укрытие от чужих взглядов. Опасаясь возможной погони, костра пока решили не разжигать, хотя у Илекса и нашлось огниво.
– Перебьемся как-нибудь, – веско сказал Валерий, вполне справедливо заметив, что на свет костра много кто может выйти.
Нарвав травы, устроили лежбища, вновь кинули жребий, кому сторожить. Первая смена выпала Луцию.
– Прежде нужно решить, куда пойдем завтра, – напомнил Рысь. – Илекс, когда мы выйдем к дороге?
– К полудню, а может, и к вечеру, – тихо откликнулся парень. – Смотря как идти… Вам-то хорошо, а я вот боюсь, не схватят ли меня римляне?
– Не схватят, – успокоила Флавия. – Ведь ты же идешь с нами!
Луций обернулся к ним:
– А куда ведет та дорога?
– Из Алауны в Ингену и дальше на юг, говорят, к самому Риму.
– Всего лишь – в Нарбоннскую Галлию, – насмешливо поправил парня Валерий. – Да, у дороги сейчас полно наших.
– Лишь бы они не приняли нас за бродяг.
– Не примут. С воспитанницей Памфилия Руфа!
– Уж будьте уверены, я замолвлю за вас словечко. – Флавия расхохоталась.
Вслед за нею рассмеялись и оба римлянина, и даже Илекс чуть-чуть улыбнулся. Только вот Рыси что-то было не до веселья. Он вдруг с тоской вспомнил, при каких обстоятельствах в последний раз видел Памфилия, – вряд ли всадник так быстро забыл свой позор.
– Помнишь, Флавия, ты как-то прислала мне записку, – когда все улеглись, прошептал Рысь в самое ухо девушки.
– Какую записку? – недоуменно обернулась та и тут же вспомнила: – Ах, ну да… Я просила тебя, если сможешь, прийти в дом к одному из наших друзей, где в тот момент я находилась в гостях. Ты не пришел, и… Нет, Юний, – позволь именно так тебя называть, Рысь звучит слишком уж по-варварски, – нет, я не виню тебя ни в чем. Сильвия, супруга Памфилия Руфа, женщина страстная, и уж если кого захочет – добьется несмотря ни на что. Ты не первый, кто попал в ее сети.
– Но в записке был указан ваш дом! – тихо возразил юноша. – Я это отчетливо помню. С кем ты передавала письмо?
– С Парисом, мальчишкой-рабом… Но он не умеет читать.
– И, конечно, не знаешь, кому он передал твое послание?
– Сказал, что стражнику, а тот, мол, отдал какому-то гладиатору-ретиарию, Парис их всех знает, даже описал.
