император. Александр Север не пользуется популярностью в войсках, и это еще мягко сказано! Императоров частенько смещали преторианцы – гвардия. А ведь германские легионы – силища, гораздо большая, нежели преторианцы!
Неужели не зря Верула так стремится в Германию? Неужели задумал что-то? Очень может быть… Верула умен, хитер, популярен. Да, из германских лесов гораздо легче достичь Рима, нежели из Британии. А если еще и заманить в Германию императора да вовремя поднять мятеж… Какой простор для ловкого и беспринципного человека! Да уж, не так-то прост Домиций Верула, не так-то прост. Что же касается беспринципности, то он совершенно правильно заметил насчет пенсии ветеранов и безумных трат нуворишей. И в армии все больше становится таких, как Домиций, хотя, конечно, основная масса легионеров честно служит империи. Империи – но не конкретному императору. Используя такие настроения, Верула может много чего добиться. Ссориться с ним невыгодно, очень невыгодно… Но и становиться преступником, действовать исподтишка» обманывая своих же товарищей, – нет, Рысь не мог пойти на это! Дилемма… Приобрести покровительство влиятельного командира, что, несомненно, способствовало бы карьерным устремлениям Юния уже в самом ближайшем будущем, но при этом не уважать себя, или остаться честным? Нет, если бы дело касалось империи, наверное, Рыси не представляло бы особого труда сделать выбор. В конце концов, он не был римлянином по рождению, однако обманывать своих, тех, с кем делил пищу, кров и опасности – Приска, Марциана, Фабия, – Юнию совсем не хотелось.
Вот и думай! Правда, еще есть время – по крайней мере до окончания инспекции наместника. А может, уехать пока? Попроситься в какую-нибудь дальнюю экспедицию – скажем, охранять обозы с продуктами и амуницией? Почему бы нет? Потянуть время – а там, глядишь, что и выгорит? Верула либо отыщет еще кого-нибудь для своих неприглядных дел, либо переведется в Германию. Кажется, у него там семья. Веский повод для прошения о переводе. Да, наверное, так и придется сделать. Нужно выиграть время. Попроситься куда-нибудь. И так все хитро обставить, чтобы со стороны казалось, будто бы это не сам Юний напросился, а его отправили приказом, не особо-то и спрашивая.
Рысь вдруг улыбнулся, представив, что еще года три назад для него не стоял бы вопрос, как поступить в данном случае – конечно, как велит честь! Но сейчас он уже далеко не тот наивный юноша-варвар, каким был когда-то. Гладиаторские школы и интриги императорского двора сделали Юния гораздо умней и циничнее многих его ровесников. Хотя нельзя сказать, чтоб он изменил своему главному принципу – всем, сколько можешь, помогай. Помогал по мере сил и возможностей. Так, может, тогда и Фракийцу следует помочь? Хм… Нет, уж больно нехорошее дело тот предлагал. Да еще и угрожал.
Откуда он узнал про то, что Рысь когда-то был гладиатором? Прознал… Главное, чтоб держал язык за зубами. И вообще, хорошо бы Домицию поскорее убраться в Германию, коли уж он так этого хочет. Может, именно в этом ему и помочь?
Капли дождя все так же шуршали соломой на крыше, звонко падая в скопившуюся на полу лужу. В относительно сухом углу, у очага, подстелив под себя старый шерстяной плащ Юния, спал Гета. Оружие и амуниция Рыси – дротик-пилум, короткий меч, доспехи со шлемом и квадратный выгнутый щит-скутум – все тщательно вычищенное, было аккуратно развешано по стенам. Нет, все ж таки не зря был нанят слуга!
К утру дождь наконец кончился. В низинах клубился туман, обильно парили на выглянувшем солнце лужи. Юний – в доспехе и блестящем шлеме, украшенном тремя красными перьями, с мечом на поясе и по-походному закинутым за спину щитом, положив на правое плечо пилум, подошел к казарме, где его уже поджидал весь контуберий. Оружие и амуниция легионеров были тщательно вычищены, грязные калиги вымыты, из-под доспехов виднелись новенькие туники.
– Ну, что? – приветствовав подчиненных, улыбнулся Рысь. – Готовы к смотру?
– А как же! – засмеялся молодой Марциан. – Оружие пришлось уж самим чистить – не всем же по средствам иметь слугу!
– Да, Юний! Ты же купил дом! – вспомнил вдруг Фабий. – Когда устроишь праздник?
– Видели бы вы тот дом, – Юний, вздохнув, отмахнулся. – Впрочем, приходите на днях, скажем, после смены. Только уж лучше не в дом, а в таверну, боюсь, в моем скромном жилище мало кто поместится, кроме меня самого и ларов.
– Отлично! – потер руки толстяк Сервилий, известный любитель попировать за чужой счет. – Ух и повеселимся же!
– Аве, воины! – к казарме подошел старый центурион Тит Генуций Фус. В посеребренном шлеме с перьями, с металлической гроздью винограда на доспехах, в новом карминно-красном плаще, он выглядел празднично и внушительно.
Почтительно поздоровавшись с командиром, вся центурия выстроилась в шеренгу, и Генуций лично осмотрел каждого, насколько позволяло время. Было еще довольно прохладно, но яркое апрельское солнце уже поднималось в небо, обещая теплый весенний денек. Подчиняясь зычным командам, центурии парадным строем выходили на широкое поле близ мощных стен Виндоланды, четко выстраиваясь по манипулам, друг за другом. Сначала – центурии первой когорты, наиболее многочисленные: они насчитывали по сто шестьдесят человек. Затем остальные, примерно по восемьдесят, но где-то было и шестьдесят, а кое-где и сто. Били барабаны, гудели трубы, гордо сияли на солнце серебряные ладони манипул и драконы когорт. Ждали наместника, легата Клавдия Апеллина…
И тот наконец появился – на гнедом коне, в сопровождении свиты примерно из сотни воинов. По левую руку легата знаменосец в накидке из волчьей шкуры держал в руках штандарт шестого легиона с серебряным, раскинувшим крылья орлом и сияющей надписью: Victrix – «Победоносный». Справа, чуть позади, ехал верхом какой-то красивый молодой человек в серебристом доспехе и шлеме, видимо адъютант или порученец, еще дальше, за ним, виднелись богато одетые люди, чиновники и интенданты – тыловые крысы, но без их четкой работы легионы никогда бы не завоевали полмира. Доехав примерно до середины строя, наместник остановился и, повернув коня, поднял правую руку:
– Аве, доблестные воины великого Рима!
– Аве! – слаженным хором отозвались когорты.
– Я, Клавдий Апеллин, легат, приветствую вас и желаю вам новых блестящих побед!
Наместник – сухощавый, с короткими волосами, чуть тронутыми на висках сединой, и властным взором – произнес длинную и прочувствованную речь, в которой помянул и начавшего завоевание Британии Цезаря, и отца-основателя шестого легиона Октавиана Августа, и славного императора Септимия Севера, в не столь уж давнее правление которого легион и получил свое второе почетное прозвище – «Британник». Прославив шестой легион, легат не забыл и другие, с похвалой отозвавшись о «славных соратниках» – воинах второго и двадцатого легионов. Второй носил имя Августа, двадцатый же, Valerius Victrix, прославился при подавлении восстания иценов – как раз во времена королевы Боудикки…
Боудикка… Рысь усмехнулся: надо же, если верить тому разрисованному нахалу, Маду Магройду, точно так звали и дочь вождя принцепса союзных Риму бригантов. А ведь наглый вотандин приезжал к ней свататься… Интересно, успел ли? Или еще не очухался после хорошего удара палкой? И поделом – не стоило быть столь самонадеянным. Конечно, с обычным легионером Мад Магройд легко бы справился, но только не с Рысью!
Между тем легат, видимо заканчивая речь, предложил почтить память злосчастного девятого легиона, легиона «Испания», бесследно сгинувшего где-то за Адриановым валом. Однако странная история – как мог пропасть целый легион? Выходит, мог…
Собственно смотр был не очень-то интересен и довольно-таки утомителен. Наместник, конечно же, не стал проверять вверенное ему войско лично за полной невозможностью такое проделать – слишком уж было много народу. Еще раз приветствовав марширующие когорты, он с частью свиты отправился в штаб, оставив для проверки особо доверенных командиров.
Солнце светило все жарче, и Юний едва дождался окончания смотра. Обрадованные легионеры, выслушав напоследок все замечания проверяющих, еще раз прошлись маршем по полю и, прибавив шаг, втянулись в ворота крепости. И вот тут-то начался праздник! Поначалу воинов еще смущало присутствие легата и проверяющих, но ближе к вечеру все развеселились и заполонили лупанарии, таверны и бани. Наверное, этим вечером нельзя было найти ни одного общественного места, где бы ни раздавались радостные крики римлян!
