Стража! Стража!

Теперь ты арестован Городской Стражей!» Я собственным глазам-ушам не поверил. Но самое главное, сэр…

– Что такое?

Сержант неловко переминался с ноги на ногу.

– Капитан, ты как-то сам говорил, что с заключенными нельзя жестоко обращаться…

Стропило было довольно громоздкое и тяжелое. Поэтому махалось им медленно, зато, когда оно врезалось в самую гущу толпы, толпа откатилась назад, да там и осталась.

– А теперь ВНИМАНИЕ! – Моркоу втянул стропило назад и откинул шлем. – У меня нет никакого желания объяснять то же самое еще раз. Все поняли?

Ориентируясь на возвышающуюся на груде из щебня и дракона громоздкую фигуру, Ваймс плечами пробивал дорогу сквозь плотную толпу! Держа стропило, точно посох, Моркоу медленно повернулся. Его взгляд был подобен лучу маяка. Куда бы он ни упал, люди опускали оружие, и вид у них делался уже не столь грозный, а просто надутый и такой, будто им становилось очень не по себе.

– Я должен предостеречь вас, – продолжал Моркоу, – чинить препятствия офицеру, находящемуся при исполнении обязанностей, – серьезное преступление. И на любого, кто посмеет бросить в эту сторону камень, я обрушусь тонной кирпичей.

От его шлема отскочил камень. По толпе прокатилась волна смешков.

– Ату его!

– Правильно!

– Очень надо, чтобы стражники тут командовали!

– Откуда он такой взялся? Стражник-абордажник!

– Да! Вот именно!

Ваймс притянул к себе сержанта.

– Иди и организуй побольше веревок. Как можно толще. Думаю, можно… О, можно связать ему крылья и завязать пасть, чтобы он не мог изрыгать пламя.

Колон ответил немигающим взглядом.

– Ты это серьезно, капитан? Мы действительно будем его арестовывать?

– Исполняй, что тебе приказано!

«Он уже арестован, – думал Ваймс, пробиваясь вперед. – Лично я предпочел бы просто сбросить его в море, но он был арестован, и теперь надо или действовать соответственно, или отпустить его».

При виде разъяренной толпы его собственные чувства по поводу проклятого чудовища куда-то испарились. Ну что с ним можно сделать? Судить его справедливым судом, ответил он сам себе, а потом казнить. Не просто убить, а казнить по закону. Убийствами занимаются всякие герои в глуши. А в городах даже думать о таком нечего. Или, точнее, думать можно, но, чем пытаться воплотить эти мысли на практике, лучше не откладывая в долгий ящик сжечь весь город дотла и начать все заново. Нужно действовать… в общем, по той самой книге, что таскает с собой Моркоу.

«Вот оно. Мы испробовали все. Почему бы теперь не попробовать действовать по этой книжице?

Так или иначе, – добавил он мысленно, – там, на груде кирпича, городской стражник. Мы должны держаться вместе. Потому что больше никто за нас не заступится».

Впереди него некая тяжеловесная фигура замахнулась осколком кирпича.

– Только брось этот кирпич, и ты покойник, – предупредил Ваймс, быстро подныривая громиле под руку и продолжая путь сквозь толпу, пока горе-бросатель в изумлении оглядывался по сторонам.

Ваймс принялся вскарабкиваться на гору щебня. Моркоу в угрожающем жесте приподнял дубину.

– О, это вы, капитан Ваймс, – произнес он, узнавая Ваймса и опуская стропило. – Разрешите доложить, я арестовал это…

– Вижу, вижу, – кивнул Ваймс. – Какие-нибудь предложения по поводу того, что делать дальше?

– О да, сэр. Сейчас я должен зачитать ему права.

– А кроме зачитывания прав?

– Кроме этого, я не очень знаю, что делать.

Ваймс осмотрел части дракона, проглядывающие из-под щебенки. Попробуй убей такую громадину. Да на это целый день уйдет.

От грудной пластины отрикошетил камень.

– Кто это сделал?

Голос хлестнул как плеть. Толпа затихла.

Сибилла Овнец, пылая взором, забралась вверх по обломкам и окинула толпу взбешенным взглядом.

– Я спрашиваю, – повторила она, – кто это сделал? Если тот, кто это сделал, не признается, я ЧРЕЗВЫЧАЙНО рассержусь! Позор вам всем!

Она целиком и полностью завладела вниманием собравшихся. Несколько человек с камнями в руках или другими предметами для швыряния наготове тихонько уронили улики на землю.

Ветер развевал остатки ночной рубашки, а благородная госпожа Овнец тем временем приняла новую живописную позу.

– Вот он, ДОБЛЕСТНЫЙ капитан Ваймс…

– О боги, – тихо пробормотал Ваймс и надвинул шлем на глаза.

– …И его НЕУСТРАШИМЫЕ люди! Они взяли на себя ТРУД прийти сюда сегодня, чтобы спасти ваш…

Ваймс схватил Моркоу за руку и, таща его за собой, передислоцировался на заднюю, скрытую от толпы сторону щебеночной горы.

– С вами все в порядке? – выразил беспокойство младший констебль. – Вы весь красный.

– Ты только не начинай! – рявкнул Ваймс. – Хватит с меня кривых ухмылочек Шноббса и сержанта.

К изумлению капитана, Моркоу по-товарищески похлопал его по спине.

– О, я знаю, каково это, – с сочувствием произнес он. – Дома я дружил с одной девушкой по имени Мятка, так у нее отец…

– Слушай, я в последний раз повторяю: между нами ничего, абсолютно ничего… – начал было Ваймс.

Сзади задребезжало. Вниз сорвалась небольшая лавина из штукатурки и тростника. Щебенка задвигалась и открыла один глаз. Плавающий в налитом кровью озере громадный черный зрачок попытался сфокусироваться на двоих стражниках.

– Наверное, мы сошли с ума, – произнес капитан.

– Отнюдь, – обнадежил Моркоу. – Прецедентов масса. В тысяча сто тридцать пятом году арестовали курицу – за кудахтанье в мясленницу. А во времена режима лорда Капканса Психопатического казнили колонию летучих мышей – за систематическое нарушение комендантского часа. Это было в тысяча четыреста первом. Кажется, в августе. Замечательное время для закона, эти годы, – мечтательно добавил Моркоу. – А в тысяча триста двадцать первом осудили на казнь облачко – за то, что закрыло солнце в самом разгаре церемонии коронации графа Харгата Умалишенного.

– Надеюсь, Колону удалось найти какую-нибудь… – Ваймс прервался на полуслове. – Но как, – вопросил он, – как можно казнить облако?