— Ну ладно, — сказал он. — Вы получаете множество маленьких картинок. И прогоняете их очень быстро. Но тогда на экране должно появиться обычное смазанное пятно. Однако этого не происходит.
— О-о, — с лукавым видом ухмыльнулся Бригадир. — Это секрет Гильдии Рукояторов. Передается от одного посвященного к другому, — добавил он с важной миной.
Виктор посмотрел на него в упор.
— А мне казалось, люди начали делать картинки всего несколько месяцев назад.
Надо отдать должное Бригадиру — он не стал притворяться, будто смертельно оскорблен услышанным.
— Твоя правда, парень, сейчас мы вроде как раздаем свои знания направо и налево. Но дай срок — и мы будем передавать наши секреты по наследству… Не трогай!
Виктор виновато отдернул руку от стопки жестяных коробок.
— Там отрисованные мембраны, — сказал Бригадир, осторожно отодвигая жестянки на противоположный конец верстака. — С ними надо обращаться очень осторожно. Слишком сильно нагревать опасно, потому что мембрана производится из октоцеллюлозы. И не переносит резких толчков.
— А чем это грозит? — спросил Виктор, с опаской глядя на коробки.
— Кто его знает. Те, кто мог бы рассказать, уже ничего не скажут.
Бригадир увидел выражение его лица и усмехнулся:
— Не переживай так. Тебе-то ничего не грозит. Ты ведь будешь перед ящиком для картинок.
— Звучит неплохо, вот только я не умею играть, — признался Виктор.
— А делать то, что скажут, — умеешь?
— Что? Ну, как сказать… Да. Умею, наверное.
— Это все, что нужно, парень. Все, что тебе нужно. Это и еще крепкие мускулы.
Они вышли под палящие лучи солнца и направились к сарайчику Зильберкита.
Но Зильберкит оказался занят.
Себя-Режу-Без-Ножа Достабль знакомился с движущимися картинками.
— Я вот что подумал, — сказал Достабль. — Гляньте. Что-нибудь в этом роде.
Он продемонстрировал карточку.
Корявыми, шаткими буквами там было написано:
Посли Приставления Почему бы Ни Загленуть в
«Реберный дом Харги»
товерна — картинка, мюню икс-клюЗиВ
— Что такое «Мюню Икс-клюзив»? — спросил Виктор.
— Это по-иностранному, — пояснил Достабль и смерил Виктора мрачным взглядом. Такие типы, как Виктор, вечно суют нос не в свое дело.
А он надеялся завладеть Зильберкитом в одиночку.
— Означает «еда», — добавил он. Зильберкит оторопело взирал на карточку.
— А при чем здесь еда? — спросил он.
— Слушай, тебе что, жаль? Всего-то поднять эту табличку перед самым концом представления и пару минут подержать… — упрекнул Достабль.
— И зачем нам это делать?
— А затем, что такой человек, как Шэм Харга, отвалит вам за это кучу денег, — ответил Достабль.
Все трое не сводили с карточки глаз.
— Я как-то обедал в «Реберном доме Харги», — сообщил Виктор. — Не сказал бы, что это предел мечтаний. Совсем не предел. Далеко не предел. — Он немножко подумал и добавил: — Так далеко, что дальше и быть не может.
— Какая разница? — резко возразил Достабль. — Это все несущественно.
— Но если мы, — заговорил Зильберкит, — станем заявлять на каждом углу, что заведение Харги — лучшее в городе, что подумают владельцы других таверн?
Достабль перегнулся через стол:
— «Как же мы не подумали об этом первыми?» — вот что они подумают.
Достабль гордо выпрямился и расправил плечи. Зильберкит взирал на него с невинным непониманием.
— Просвети-ка меня еще разок, а? — попросил он.
— Они захотят себе такие же карточки, — пояснил Достабль.
— Понятно, — сказал Виктор. — Захотят, чтобы мы поднимали карточку, где будет написано что-нибудь вроде: «Харга Лучший? Нет! Мы — лучше!»
— Что-то вроде того, — прервал Достабль, бросив на него недовольный взгляд. — Над словами, может, придется поработать, но в целом очень близко.
— Но… но… — не унимался Зильберкит. — Но ведь Харге это не понравится! Если он заплатит за то, чтобы его заведение объявили лучшим в городе, а потом мы возьмем деньги у других людей за то, чтобы объявить их заведение лучшим, он обязательно…
— Заплатит нам больше, — закончил Достабль. — Чтобы мы опять объявили его таверну. Только более крупными буквами.
Все смотрели на него.
— Думаешь, получится? — спросил Зильберкит.
— А как же, — невозмутимо ответил Достабль. — Послушайте уличных торговцев. Они что, кричат: «Почти свежие апельсины, только самую малость помятые, зато по разумной цене»? Нет. Они кричат: «Па-а-акупайте апель-сины-ы-ы-ы! Са-а-амые с-сочные-е-е!» Вот это и есть деловое чутье.
Он снова налег грудью на стол.
— И это чутье вам здесь очень и очень пригодится, — вкрадчиво намекнул он.
— Наверное… — беспомощно отозвался Зильберкит.
— А имея эти деньги, — его голос, точно лом, поддевал напластования реальности, — можно подумать о том, как усовершенствовать наше искусство.
Зильберкит немного приободрился.
— Это верно, — начал он. — К примеру, найти способ положить звук на…
Но Достабль уже не слушал. Он указал на несколько прислоненных к стене дощечек.
— Что это такое? — спросил он.
— А это
Достабль подобрал одну из дощечек и, держа ее в вытянутой руке, осмотрел критическим оком. На ней значилось:
На будуюсчей ниделе мы пакажем
