– Я… я… К данной ситуации он неприменим!
– Правда? Каждому стражнику известны правила погони по горячим следам. В преследовании по горячим следам допускается пересечение границ юрисдикции. Конечно, уже после
– Я арестую его сам! За совершенные сегодня преступления!
– Ты слишком молод, чтобы умирать. Кроме того, я первым его заметил. И вот что я скажу… После того как он меня убьет, у тебя будет возможность рискнуть. Это честно? – Он посмотрел Тантони прямо в глаза. – А теперь не мешай мне.
– Я могу вас арестовать.
– Вероятно, но до этого момента ты казался мне вполне разумным молодым человеком.
Тантони кивнул, чем и доказал правоту Ваймса.
– Хорошо. Как мы можем помочь?
– Вы очень мне поможете, если не будете путаться под ногами. Да вот еще что… Буду весьма признателен, если вы потом отскоблите меня от мостовой. Ну, если у меня ничего не получится.
Ваймс развернулся и двинулся прочь, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Тантони.
В центре площади стояла скульптура, изображающая Пятого Слона. Древние мастера попытались запечатлеть в бронзе и камне именно тот момент, когда аллегорическое существо с грохотом рухнуло с неба, наградив страну богатейшими залежами полезных ископаемых. Вокруг стояли идеализированные и несколько грузные фигуры гномов и людей, которые, приняв величавые позы, сжимали в руках молоты и мечи. Вероятно, они олицетворяли Истину, Индустрию, Справедливость и, насколько понял Ваймс, Матушкины Домашние Жирные Блины. Вдруг он еще раз почувствовал, что находится очень далеко от дома – в стране, где никто не покрывает стоящие в общественных местах статуи непристойными надписями.
На булыжниках, неуклюже раскинув в стороны руки и ноги, лежал какой-то мужчина, рядом на коленях стояла женщина. Она посмотрела на Ваймса полными слез глазами и что-то сказала по-убервальдски. Он смог лишь кивнуть в ответ.
Вольфганг спрыгнул с памятника Бездарному Ваятелю, приземлился в нескольких ярдах от Ваймса и усмехнулся.
– А, Господин Цивилизованный! Хочешь еще поиграть?
– Ты видишь значок, который я держу в руке?
– Слишком маленький!
– Но ты видишь его?
– Да, я вижу твой маленький значок! – Расслабленно болтая руками, Вольфганг начал прыгать из стороны в сторону.
– И я вооружен. Ты слышал? Я сказал, что вооружен.
– Этим-то жалким арбалетом?
– Но ты слышал, как я только что предупредил тебя, что вооружен, верно? – уточнил Ваймс, поворачиваясь, чтобы все время находиться лицом к вервольфу.
Он пару раз пыхнул сигарой, раскуривая ее получше.
– Да! И это ты называешь цивилизованным?
Ваймс усмехнулся.
– Да. Это наш образ жизни.
– Мой лучше!
– В общем, ты арестован, – заключил Ваймс. – Пошли, и не вздумай сопротивляться. Мы тебя надежно свяжем и передадим в руки того, что тут сходит за правосудие. Понимаю, звучит смешно, но будем обходиться тем, что есть.
– Ха! Опять твое анк-морпоркское чувство юмора!
– Ага, и я уже вот-вот спущу штаны, чтобы показать тебе задницу. Итак, ты оказываешь сопротивление при аресте?
– К чему все эти глупые вопросы? – Вольфганг уже пританцовывал от нетерпения.
–
– Да, конечно! О да! Удачная шутка!
– В таком случае посмеемся вместе.
Ваймс отбросил арбалет в сторону и одним движением выхватил из-под плаща трубку. Она была сделана из картона, и из одного ее конца торчал красный конус.
– Это ж какой-то дурацкий фейерверк! – закричал Вольфганг и бросился на Ваймса.
– Сейчас увидим… – пробормотал Ваймс. Он даже не попытался прицелиться. Эти штуки никогда не славились ни своей точностью, ни своей скоростью. Ваймс просто вынул изо рта сигару, прищурившись, глянул на стремительно приближающегося Вольфганга и сунул ее в запальное отверстие.
Заряд вспыхнул, трубка дернулась, и ракета медленно, как-то лениво, закладывая большую дымную дугу, устремилась вперед. Самое глупое оружие на свете – после карамельного копья, разумеется.
Вольфганг с усмешкой плясал под ракетой, а когда она пролетала над ним всего в нескольких футах, грациозно подпрыгнул и поймал ее зубами.
А потом ракета взорвалась.
Ракеты были устроены так, чтобы их вспышка была видна с расстояния двадцати миль. И Ваймс увидел ее даже сквозь плотно сжатые веки.
Когда тело, катящееся по булыжникам, остановилось, Ваймс окинул взглядом площадь. На него из карет смотрели люди. Толпа молчала.
Он мог бы многое сказать. Уместно было бы крикнуть: «Вот так тебе, сукин сын!» А еще: «Добро пожаловать в цивилизацию!» Или: «Ну что, вкусно?» И в конце концов просто: «Фас!»
Но Ваймс ничего такого не сказал. Ведь тогда он признался бы себе, что совершил… убийство.
Ваймс отвернулся, швырнул через плечо пустую трубку фейерверка и небрежно промолвил:
– Ну вот и все.
В такие моменты он особо жалел, что бросил пить.
Тантони смотрел на него.
– Лучше молчи, – предупредил Ваймс, не замедляя шага. – Иначе можешь сказать лишнее.
– Я думал, эти штуки летают гораздо быстрее.
– Я немножко подправил заряд, – пояснил Ваймс, подбрасывая и ловя перочинный нож Детрита. – Не хотел, чтобы кто-нибудь
– Я слышал, как вы предупредили его о том, что вооружены. Я слышал, как он дважды отказался сдаться. Я все слышал. Я слышал все, что, по вашему мнению, должен был услышать.
– Да.
– Конечно, он мог не знать, что есть такой закон.
– Правда? А я не знал, что законы этой страны разрешают гонять по полям и лесам какого-нибудь бедолагу, измываться над ним. Можно даже лишить его жизни… Только мое незнание никого не остановило. – Ваймс покачал головой. – И не смотри на меня таким обиженным взглядом. Да,
