всем гномий топор, новенькое лезвие которого ярко сверкнуло на фоне черной ткани.
– Со временем он станет дедушкиным топором, – продолжил король. – Не сомневаюсь, что пройдут годы и потребуется заменить лезвие или топорище. И форма его чуть-чуть изменится, ведь нужно следовать моде, но он всегда во всех деталях и отношениях останется топором, который я подарил тебе сегодня. И он всегда будет острым, поскольку изменялся вместе со временем. В этом есть зерно истины, ты согласен? Надеюсь, возвращение домой будет приятным, ваше превосходительство.
Все четверо молчали почти до самого посольства. Первой тишину нарушила Шелли:
– Король сказал…
– Я слышал, – оборвал ее Ваймс.
– Он практически признался в том, что на самом деле
– Грядут перемены, – вздохнула госпожа Сибилла. – Вот что хотел сказать король.
– Я никогда раньше не пожимал руку королю, – похвастался Детрит. – И гному тоже, если на то пошло.
– Однажды ты пожал руку мне, – напомнила Шелли.
– Стражники не в счет, – твердо заявил Детрит. – Стражники – енто
– Интересно, изменится ли хоть что-нибудь? – спросила госпожа Сибилла.
Ваймс смотрел в окно. «Возможно, все станут жить чуточку лучше, – подумал он. – Но тролли и гномы воевали на протяжении многих веков. Чтобы закончить такую войну, одного рукопожатия мало. Рукопожатие всего лишь символ».
С другой стороны… мир приводится в движение не героями и не злодеями. И даже не стражниками. С равным успехом можно пытаться воздействовать на него символами – ничего у вас не получится. Ваймс знал лишь одно: глупо надеяться совершить что-то глобальное, например установить мир во всем мире, устроить счастье для всех, но каждый может сделать какое-нибудь маленькое дело, благодаря которому мир станет хоть чуточку лучше.
К примеру, застрелить кого-нибудь.
– Ой, совсем забыла сказать, – спохватилась госпожа Сибилла. – Шелли, вчера ты поступила очень хорошо, когда пошла поговорить с Ди.
– Благодаря этой… гномихе я едва не погиб от зубов вервольфов, – процедил Ваймс. Ему показалось необходимым напомнить об этом.
– Ну да, конечно. Но все равно… Шелли поступила очень по-доброму, – сказала Сибилла.
Шелли уставилась себе под ноги, избегая взгляда Сибиллы. Потом она нервно прокашлялась, достала из рукава клочок бумаги и, ни слова не говоря, протянула Ваймсу.
Он развернул записку.
– Она сообщила тебе все эти имена? – изумился он. – Но здесь перечислены весьма влиятельные гномы, живущие в Анк-Морпорке…
– Да, сэр, – подтвердила Шелли и снова откашлялась. – Я знала, что она хочет с кем-то поговорить, и… э… подумала: вдруг она захочет поговорить именно об этом? Извините, госпожа Сибилла. Очень трудно перестать быть стражником.
– Я поняла это давным-давно, – кивнула Сибилла.
– Знаешь, – радостно объявил Ваймс, пытаясь снять возникшее напряжение, – если отправимся в путь завтра на рассвете, то одолеем перевал еще до заката.
Ночь прошла довольно спокойно, правда пару раз Ваймс просыпался и поднимал голову из глубин пуховой перины, потому что ему мерещились голоса. Потом он снова проваливался в пуховую бездну. Большей частью ему снился теплый снег. Наутро его растолкал Детрит.
– Уже светает, сэр.
– М-м?
– А в зале ждет Игорь и еще… какой-то вьюноша, – сказал Детрит. – У него полная банка носов и заяц, весь покрытый ушами.
Ваймс попытался было снова уснуть, но потом вдруг резко сел на кровати.
– Что?
– Весь покрытый ушами, сэр.
– Ты имеешь в виду кролика с такими большими обвислыми ушами?
– Вы б лучше вылезли из постели и сами глянули на ентого кролика, – обиженно засопев, буркнул тролль.
Осторожно, пытаясь не разбудить Сибиллу, Ваймс накинул халат и зашлепал босыми ногами по холодному полу.
Игорь, переминаясь с ноги на ногу, ждал его в центре прихожей. Ваймс уже потихоньку начинал постигать основы игореведения[23]. Этого Игоря он видел впервые. Рядом с ним стоял совсем молодой… э… человек, почти юноша, по крайней мере в отдельных местах, но многочисленные швы и шрамы указывали на его постоянное стремление к самосовершенствованию, которое было отличительным признаком всякого хорошего Игоря. Похоже, лишь одного Игори никак не могли добиться: чтобы их глаза располагались на одном уровне.
– Ваше превофходительфтво?
– Ты… Игорь, да?
– Но как вы догадайтфя, герр мафтер? Мы ведь еще не вфтречайтфя! Но позволяйте предфтавлятьфя: я работай на доктор Чар, что проживай противоположный фклон горы, а это мой фын Игорь. – Игорь треснул юношу по затылку. – Игорь, здоровай его фветлофть!
– Для меня титулы не играют роли, – угрюмо проинформировал Игорь- младший. – И никто не заставит меня называть первого встречного «мафтер».
– Вы флыхайт? – спросил его отец. – Прошайт его извиняйт, ваша фветлофть, ну что можно побирайт ф молодой поколение? Надееватьфя, вы помогайт ему ф работа большой город, пофкольку в Убервальде для него работа найн. Он зер гут хирург, правда иногда у него возникайт очень фтранный идея. По тайне фообщайт, он унафледывайт руки дедушки.
– Да, да, я заметил шрамы, – кивнул Ваймс.
– Везучий порванец, по нафледфтву они должны дофтавайтьфя мне, но он уже бывайт дофтаточно взрофлый, чтоб учафтвовайт лотерея.
– Игорь, ты действительно хочешь вступить в Стражу? – спросил Ваймс.
– Так точно, сэр. Я считаю, будущее сейчас делается именно в Анк- Морпорке, сэр.
Его отец наклонился в Ваймсу.
– Мы не упоминайт о небольших фефектах фикции, герр мафтер, – брызгая слюной, прошептал он. – Конечно, это играйт не на его польза – в мефтных мефтах, если учитывайт флаву Игорей, – но надееватьфя, в Анк-Морпорке люди отнофийтфя к нему доброжелательно.
– Э-э, да, конечно, – согласился Ваймс, машинально доставая носовой платок и вытирая ухо. – А это, э… кролик?
– Его зовут Кошмарик, сэр.
– Хорошее имя. Прекрасное имя. А почему у него по всей спине уши?
– Один из первых моих экспериментов, сэр.
– А это, значит… носы?
