закону, но и ко всем неписаным правилам, которые почти все люди, не задумываясь, соблюдают, к примеру: «Не пытайся съесть этого жирафа» или «Не пинай людей в лодыжки только потому, что они тебя ничем не угостили». Но констебль Свирс представлял собой этакое мелкое автономное оружие.
– Что ж, пойдем глянем на тр… лицо, недавно лишенное жизни, – обратился к троллю Редж.
Их провели по лестнице в подвал. При виде того, что свисало с балки, любой живой человек легко мог присоединиться к рядам зомби.
– Звиняйте, – сказал тролль, стаскивая с балки жуткое нечто и швыряя в угол, где оно опало бесформенной резиновой кучей.
– А это еще чё за хрень? – осведомился констебль Свирс.
– Ну, мы ж должны были снять с него резину, – объяснил тролль. – На воздухе она быстро затвердевает, понимашь?
– Эгей, такого большого «сонки» я еще не видывал, – с гнусным смешком произнес Свирс. – «Сонки», защитися весь! Наверное, именно так он и мечтал уйти из этой жизни, а, чё скажешь?
Редж осмотрел труп. Он ничуточки не возражал, когда его посылали расследовать убийства, пусть даже самые грязные. Умереть – это ведь все равно что сменить карьеру. Был, делал, упокоился… Потом ты восстаешь и продолжаешь спокойненько жить дальше. Да, разумеется, такое случалось далеко не со всеми, но Редж искренне считал, что те, кому не повезло, просто плохо старались.
На шее трупа зияла рваная рана.
– Родственники есть? – спросил Редж.
– Брат в Убервальде, – ответил тролль. – Уже сообщили. По клик-башне. Целых двадцать долларов содрали! Вот где настоящие убивцы окопались!
– А ты, случаем, не знаешь, зачем кому-то понадобилось его убивать?
Тролль задумчиво почесал затылок.
– Ну, ента, я думаю, потому что кому-то нужно было, чтобы он умер. Очень даже весомая причина.
– А кому могло понадобиться, чтобы он умер? – Редж мог быть очень, очень терпеливым. – У него были какие-то неприятности?
– Ну, последнее время дела у нас шли не больно-то хорошо…
– Правда? А я думал, вы здесь чуть ли не в золоте купаетесь.
– Ага, енто всем так кажется. Только ведь не все «сонки» сделаны нами, понимать? Дело все в том, что мы… – Лицо тролля исказилось от напряженной мозговой деятельности. – …Не за-пон-тен-ту-ва-лись. Всякие сволочи так и норовят к нам примазаться. У них и оборудование лучше, и новых идей хоть завались. «Сонки» с ароматом сыра и лука, с бубенцами на кончике, в общем, всяка всячина. А господин Сонки с этим ничего не мог поделать. Вот наши продажи и ёк.
– Да, полагаю, это можно считать неприятностями, – промолвил Редж и ободряюще кивнул, как бы приглашая собеседника продолжить.
– Последнее время он частенько запирался в своем кабинете…
– Да? И почему же?
– Он – босс. У босса не спрашивают, что да как. Но он все обещал какую-то особую работу. Мол, после нее мы действительно встанем на ноги.
– Правда? – переспросил Редж, запоминая услышанное. – И какую же работу он вам обещал?
– Не знаю. У босса…
– …Не спрашивают, что да как, – закончил за него Редж. – Это я уже понял. А кто-нибудь видел, как произошло убийство?
Огромное лицо тролля снова исказилось от умственных усилий.
– Ну, енто, наверное, сам убивец и видел. И может, господин Сонки.
– Посторонних точно не было?
– Не знаю. Посторонним вход воспрещен.
– Стало быть, – уточнил терпеливый как могила Башмак, – вчера вечером, кроме убийцы и господина Сонки, тут никого не было?
– Не знаю, – ответил тролль.
– Спасибо, ты нам очень помог, – сказал Башмак. – Если не возражаешь, мы хотели бы осмотреть помещение.
– Конечно.
Тролль вернулся к своему чану.
Редж Башмак даже не надеялся что-либо найти, и он не был разочарован. Но по своей природе он был очень скрупулезным – впрочем, как и все зомби. Господин Ваймс всегда твердил: «Не слишком-то радуйтесь уликам, это очень коварная штука. Улики способны превращаться в привычку». К примеру, ты находишь на месте преступления деревянную ногу, шелковую балетную тапочку и перышко, и в голове мгновенно выстраивается элегантная теория об одноногом артисте балета и постановке «Куриного озера».
Дверь в кабинет господина Сонки была открыта. Определить, пропало что или нет, не представлялось возможным – у Башмака сложилось впечатление, что беспорядок являлся тут обычным состоянием. Письменный стол был завален бумагами; видимо, господин Сонки придерживался метода регистрации документов, иначе называемого «положи хоть куда-нибудь». На рабочем столе валялись образцы резины, обрывки мешковины, стояли бутылки с химикатами и деревянные формы для будущих изделий. Последние Редж рассматривал не слишком внимательно.
– Сварли, ты слыхал, как капрал Задранец рассказывала о краже из музея? Ну, когда мы заступали на дежурство? – спросил он, открывая банку с желтым порошком и нюхая содержимое.
– Нека.
– А я слыхал.
Башмак закрыл крышкой банку с серой и втянул носом фабричный воздух. Пахло сырой резиной – почти так же, как пахнут кошки, страдающие сильным недержанием мочи.
– И некоторые вещи откладываются в памяти, – сказал Редж. – Особая у нас работа, правда?
Всю эту неделю констебль Посети-Неверующего-С-Разъяснительным- Буклетом дежурил на связи, то есть ухаживал за голубями и следил за клик-башней. Последнее осуществлялось не без помощи констебля Водослея. Констебль Водослей был горгульей. Никто не может сравниться с горгульями в искусстве неотрывно смотреть в одну точку, а поэтому в семафорной индустрии горгульям нашлось самое широкое применение.
Общаться с голубями констеблю Посети нравилось. Он пел им религиозные гимны. Склонив головки набок, они внимательно выслушивали его проповеди. В конце концов, говорил себе Посети, разве епископ Рог не читал свои проповеди моллюскам морским? Свидетельств того, что моллюски его действительно слушали, не было, но голуби чутко внимали – в этом Посети готов был поклясться. Кроме того, их явно заинтересовали буклеты, касающиеся положительных сторон омнианства – правда, пока только в качестве материала для гнезд, но начало было положено.
Когда он чистил насесты, прилетела голубица.
– А, Зебедина, – сказал он, поднимая голубицу и снимая с ее лапки капсулу с сообщением. – Молодец. Это от констебля Башмака. Получишь немного зерна, поставляемого местными зерноторговцами «Иосией Кашеваром и сыновьями». Но все это милостью Ома, разумеется.
Захлопав крыльями, еще одна голубица прилетела на насест. Констебль Посети узнал в ней Вильгельмину, одну из голубиц сержанта Ангвы.
Он взял капсулу с сообщением. Тонкая полоска бумаги была туго скручена, и
