провести ночь здесь», – подумал он, копаясь в ящиках. Не то чтобы он чего-то боялся, но ветер мог принести очередной буран, а в такую погоду горные дороги – предательская штука.
Вдруг его осенило, и он, открыв печную дверцу, достал из топки щипцами тлеющую головешку.
Когда он вынес ее на верхнюю площадку, угли ярко вспыхнули, и он поднес пламя к запальному отверстию в нижней части картонной трубки.
Трубка выстрелила с хлопком, почти не слышным из-за завывания ветра. Невидимая ракета исчезла за пеленой снега и через несколько секунд взорвалась в сотне футов над головой, на мгновение озарив лес зловещим красным светом.
Иниго едва успел спуститься обратно в комнату, когда кто-то постучал во входную дверь.
Он замер. На этом этаже имелось окошко – по крайней мере, конструкторы башни предусмотрели подобную ситуацию: из окошка можно было рассмотреть, кто стучит в дверь.
На улице никого не было.
Стук раздался снова.
После ухода Ваймса он так и не удосужился запереть дверь, но сожалеть об этом было уже поздно. Однако Иниго Сепаратор прошел обучение в академии, по сравнению с которой любой монастырь, где обучают боевым искусствам, выглядел детским садиком.
Иниго зажег свечу и пополз по лестнице вниз, в темноту. Тени заплясали на мешках с провиантом.
Поставив свечу на один из ящиков, он достал из-под пальто однозарядный арбалет и, уперев его в стену, с трудом взвел тетиву. Потом шевельнул левой рукой – клинок привычно скользнул в ладонь.
При щелчке каблуками из носков туфель выскочили тонкие лезвия.
Вроде бы все в порядке. Устроившись поудобнее, Иниго стал ждать.
Горевшая за его спиной свеча вдруг погасла, словно ее кто-то задул.
Он резко повернулся, арбалетная стрела со свистом умчалась в темноту, а клинок рубанул по пустоте… И только тогда до Иниго Сепаратора дошло, что стучать в дверь можно с
А они действительно очень умны.
Мхм-м…
Шелли крутнулась на месте, хотя точнее будет сказать – «переместилась вокруг собственной оси». Такие па даются гномам нелегко.
– Ты выглядишь очень… мило, – признала госпожа Сибилла. – Кроме того, платье полностью закрывает твои ноги. Не вижу ни единого повода для жалоб.
«Разве что среди гостей найдутся особо
Сама госпожа Сибилла предпочитала носить вечерние платья голубого цвета – этот оттенок частенько выбирали дамы определенного возраста и комплекции, чтобы совместить максимум стиля с минимумом обнаженности. Но гномодницы открыли такую штуку, как блестки, и, очевидно, решили про себя: раз уж ниспровергать тысячелетние подземные традиции, то действовать надо жестко и непримиримо, а не какими-нибудь там золотыми побрякушками и жемчугами.
– И красный цвет выбран правильно, – искренне похвалила госпожа Сибилла. – Красный – очень приятный цвет. У тебя красивое красное платье. Э… И перья. Э… Сумочка для топора… Э…
– Что, недостаточно блестит? – спросила Шелли.
– О нет! Нет… Если бы мне предстояло отправиться на дипломатический прием с топором за спиной, не думаю, что я захотела бы привлекать к нему внимание излишним блеском. Э… Просто… Это очень большой топор, – закончила она нескладно.
– Вы считаете, что маленький топор был бы мне больше к лицу?
– Ну, в принципе да.
– Может, с несколькими рубинами в топорище?
– Может, – слабым голосом откликнулась госпожа Сибилла. – Почему бы и нет, в конце концов?
– А как вам я, а, ваша светлость? – пророкотал Детрит.
Игорь поработал на славу, применив к нескольким найденным в гардеробе посольства костюмам все свое новаторское мастерство хирурга – то же самое, что, как правило, применял к несчастливым лесорубам и другим неудачникам, которые неосмотрительно подошли к ленточной пиле слишком близко. Ему понадобилось всего девяносто минут, чтобы соорудить вокруг Детрита некое подобие фрака для торжественных мероприятий. Со всей определенностью можно было сказать лишь одно: это был совершенно точно вечерний фрак. В дневное время такие штуки не проходят. Тролль выглядел как каменная стена, которую обрядили в костюм и снабдили «бабочкой».
– Как ты себя чувствуешь? – спросила госпожа Сибилла, решив не рисковать.
– Немножко жмет вот здесь, вокруг… Как енто место называется?
– Честно говоря, понятия не имею, – ответила госпожа Сибилла.
– И немного кренит набок, – сказал Детрит. – Но чувствую себя весьма чемоданно.
– И положи арбалет. Он останется в посольстве, – решительно заявила госпожа Сибилла.
– Ага-а, ей-то топор можно… – с обидой протянул Детрит.
– Топоры гномов давно признаны традиционным национальным оружием, – возразила госпожа Сибилла. – Я не очень хорошо знакома с местными правилами поведения в обществе, но полагаю, ты мог бы взять с собой дубину.
«В конце концов, – добавила она про себя, – хотела бы я посмотреть на того, кто попытается ее у тебя отобрать».
– А арбалет – енто нетрадиционное оружие?
– Нет. Боюсь, что нет.
– Я могу его, ну, типа начистить.
– К сожалению, этого мало… О Сэм…
– Да, дорогая? – сказал Ваймс, спускаясь по лестнице.
– Это же твой парадный мундир! А где твои герцогские регалии?
– Куда-то запропастились, – с невинным видом откликнулся Ваймс. – Наверное, мы все-таки потеряли на перевале пару-другую чемоданов. Зато у меня шлем с перьями. А кроме того, Игорь начищал нагрудник моей кирасы, пока не увидел в нем свое отражение – не знаю, правда, зачем, но… – Посмотрев на жену, он запнулся. – Дорогая, пойми, герцог – это чисто военный термин. Ни один солдат не отправится в бой в трико. Он ведь может и в плен попасть.
– Сэм, я нахожу твои объяснения крайне подозрительными.
– Не веришь мне, спроси хотя бы у Детрита, – предложил Ваймс. – Он подтвердит.
– Так точно, сэр! – выпалил Детрит. – Вами был отдан четкий приказ: поддерживать вас в любой…
– Кстати, мы уже опаздываем… – всполошился Ваймс. – О боги… Неужели это Шельма?
– Так точно, сэр, – смущенно ответила Шелли.
«В конце концов, – подумал Ваймс, – на протяжении многих веков ее родственники, одеваясь в кожу и кольчуги, ходили навстречу подземным взрывам…»
