Вор Времени

Кроме того, часть мозга не считала, что она поела и продолжала настаивать на том, что голодна. Это постоянное нытье в голове продолжалось и, вопреки всему, ей пришлось столкнуться с «работой отверстий».

Ревизоры давно уже знали о них. В человеческом теле их нашлось восемь. Одно, по всей видимости, не работало, а другие оказались полифункциональны, хотя для ушей, как ни удивительно, нашлось только одно занятие.

Вчера она попробовала кусочек черствого тоста.

Это был самый худший опыт в ее существовании.

Это был самый худший опыт такой интенсивности в ее существовании.

Но было и что-то еще. Насколько она знала, это называлось наслаждением.

Оказалось, что человеческое чувство вкуса серьезно отличалось от тех чувств, которыми пользовались Ревизоры. Их чувства были четкими, выверенными и аналитическими. Но человеческое чувство вкуса походило на целый мир, который вдруг оказался у вас во рту. Полчаса она наблюдала за фейерверком в голове, пока не вспомнила, что надо глотать.

Как люди это выдерживают?

Она была восхищена картинными галереями. Некоторые люди могут изображать реальность способом, который делает ее еще более реальной, говорить со зрителем, обжигать разум… но осознание того, что гениальный художник вынужден пихать чуждые субстанции в себе в лицо, находилось за пределами ее понимания. Неужели люди привыкли к этому? И это только начало…

Чем раньше будут готовы часы, тем лучше. Такие сумасшедшие создания не заслуживают того, чтобы жить.

Сейчас она навещала часовщика и его уродливого помощника каждый день, оказывая им столько помощи, сколько могла, но они всегда оставались в одном роковом шаге от завершения…

Удивительно! Она даже может лгать самой себе! Другой голос в ее голове, который был частью темного совета, говорил: «Ты не помогаешь, не правда ли? Ты выкручиваешь и крадешь детали… и ты ходишь туда каждый день, потому что он так смотрит на тебя?

Некоторые представители внутреннего совета, настолько старые, что у них даже не было голоса, просто прямой контроль над телом, в эти моменты пытались вмешаться. И она напрасно старалась изгнать их из своей головы.

Сейчас ей предстоит встреча с другими Ревизорами. Они прибудут вовремя.

Леди ЛеГион постаралась взять себя в руки. С недавнего времени из ее глаз безо всякой причины начала идти вода.

Она как смогла собрала волосы и прошла в громадную гостиную.

Серость уже заполняла воздух. Здесь не могло поместиться много Ревизоров, но это не имело никакого значения. Один мог говорить за всех.

Леди ЛеГион обнаружила, что уголки ее губ автоматически поднялись, когда девятеро возникло перед ней. Девять это три по три, а Ревизоры любили тройки. Двое смогут приглядеть за третьим. Каждый из двух сможет приглядывать только за другим. Они не доверяют себе, сказал голос в ее голове. А другой перебил: это мы, мы себе не доверяем. А она подумала: о, да. Мы, не они. Я должна это запомнить, я — мы.

Ревизор сказал, Почему нет результатов?

Уголки губ опять опустились.

— Небольшие проблемы с точностью и настройкой, — сказала Леди ЛеГион. Она обнаружила, что ее ладони потирают друг друга, и задумалась над этим. Она ничего не приказывала им. Ревизорам не нужен язык тела, и они не понимают его.

Один сказал, Почему?…

Но другой перебил, Почему ты поселилась в этом здании?  — в его голосе слышался оттенок подозрения.

— Телу нужно это, чтобы делать вещи, которые нельзя делать на улице, — сказала Леди ЛеГион и, поскольку уже узнала кое-что об Анк-Морпорке, добавила. — По крайней мере, на большинстве улиц. И еще, мне кажется, слуга часовщика что-то подозревает. Я позволила телу уступить гравитации, поскольку оно создано для этого. Это придало моей внешности больше человеческого.

Другой, который был тем же самым, сказал, И каково назначение этого?

Он заметил мольберт и краски. Леди ЛеГион горько пожалела, что забыла убрать их.

Этот же сказал, Ты наносишь изображение при помощи пигментов?

— Да. Очень плохо, мне кажется.

Один казал, Зачем?

— Хотела посмотреть, как это удается людям.

Один сказал, Это просто: глаз фиксирует информацию, рука добавляет пигмент.

— Я тоже так думала, но оказалось, что все гораздо сложнее…

Тот, что затронул вопрос с рисованием, подплыл одному из стульев и сказал: А что это?

— Это кот. Он сам пришел. И, кажется, не хочет уходить.

Рыжий уличный кот поднял драное ухо и свернулся в еще более тесный клубок. То, что смогло выжить в подворотнях Анк-Морпорка с одичавшими болотными драконами, собачьими стаями и скорняками, не станет открывать глаза ради кучки летающих пижам.

Тот, что уже начал действовать на нервы Леди ЛеГион, сказал: А какова причина его присутствия?

— Он, кажется, предпочитает компанию лю… почти людей и ничего не просит, кроме еды, воды, убежища и комфорта, — сказала Леди ЛеГион. — Он интересует меня. Наше предназначение учиться, и поэтому, как видите, я учусь. — Она только надеялась, что для них это прозвучало убедительнее, чем для нее.

Один сказал, Когда проблемы с часами, о которых ты говоришь, будут решены?

— О, скоро. Очень скоро. Да.

Тот, что начал пугать Леди ЛеГион сказал: Нам интересно: возможно ли, что ты каким-то образом замедляешь работу?

Леди ЛеГион ощутила как на ее лбу выступил пот. Зачем он это делает?

— Нет. Зачем мне замедлять работу? В этом нет логики!

Один сказал, Хмм.

А Ревизор не скажет «Хмм» случайно. У «Хмм» есть вполне определенное назначение, не сулящее ничего хорошего.

Он продолжил: У тебя влага на лбу.

— Да. Это телесное.

Другой сказал, Да. И у этого тоже был вполне ясный зловещий подтекст.

Один сказал, Нам интересно, не смягчает ли решимость слишком долгое пребывание в твердом теле. И еще, нам трудно видеть твои мысли.