Вор Времени

был теплее и пах морем и болотом.

— Кто-нибудь знает, где это? — спросила мисс Сьюзен.

— Ууу, я, мисс, ууу, ууу. — Винсент смог бы подняться выше, только если бы его ноги оторвались от земли.

— Как насчет тебя, Пенелопа? — сказала мисс Сьюзен.

— О, мисс, — сдулся Винсент.

Пенелопа — красивая, послушная и откровенно недалекая девочка — оглядела заполненную народом площадь и беленые дома с навесами с выражением, близким к панике.

— Здесь у нас была география на прошлой неделе, — произнесла мисс Сьюзен. — Город окружен болотами. На реке Вьюкс. Знаменитая кухня. Много морепродуктов…?

Красивая бровь Пенелопы изогнулась. Голубь спорхнул со стола мисс Сьюзен и, вежливо воркуя на ломанном голубином, присоединился к стае, выискивающей объедки среди камней.

Опасаясь, что многое может произойти, пока все ожидают окончания мыслительного процесса Пенелопы, мисс Сьюзен махнула на часы на магазине на противоположном конце площади и спросила:

— Ну, так кто может сказать мне, сколько времени здесь, в Генуа?

— Ууу, мисс, мисс, ууу…

Мальчик, которого звали Гордон, осторожно предположил, что сейчас три часа, к громкому разочарованию надувного Винсента.

— Верно, — сказала мисс Сьюзен. — Кто-нибудь может сказать мне, почему в Генуа три часа, в то время как в Анк-Морпорке двенадцать?

На этот раз не было никаких игнорирований. Если бы рука Винсента взметнулась вверх быстрее, то сила трения воздуха поджарила бы ее.

— Да, Винсент?

— Ууу, мисс, скорость света, мисс, он идет со скоростью шестьсот миль в час и в тот момент, когда солнце поднимается над Краем рядом с Генуа, значит, в двенадцать часов ему нужно три часа, чтобы добраться до нас, мисс!

Мисс Сьюзен вздохнула.

— Очень хорошо, Винсент, — ответила она и встала.

Пока она шла к Канцелярскому Шкафу, все, кто находился в комнате, внимательно следили за ней. По всей видимости, шкаф путешествовал вместе с ними, и если здесь и сейчас был бы кто-нибудь, кто замечал подобные вещи, он увидел бы бледные линии, обозначающие стены, окна и двери. А если бы он был мыслящим наблюдателем, он рассудил бы: так… классная комната в некотором роде все еще в Анк-Морпорке и к тому же в Генуа, так? Фокус ли это? Реальность ли? Фантазия? Или просто для этого особенного учителя между ними нет особой разницы?

Внутренняя часть шкафа также наличествовала, и в этом темном, пахнущем бумагой тайнике она хранила звезды. Они были золотые и серебряные. Каждая золотая звезда стоила трех серебряных.

Директриса, конечно, не одобряла этого. Она говорила, что они поощряют Соперничество. Мисс Сьюзен пояснила, что в этом и смысл, и директриса крайне поспешно удалилась, пока не получила Взгляд.

Серебряные звезды присуждались нечасто, а золотые — реже, чем раз в две недели, и за них, естественно, конкурировали.

Сейчас мисс Сьюзен выбрала серебряную звезду. Довольно скоро Винсент- Знайка будет владельцем собственной галактики. Но надо отдать ему должное, пареньку довольно безразлично, что за звезду он получил. Количество, вот что ему нравиться. Мисс Сьюзен отметила его, как Мальчика, Который С Наибольшей Вероятностью Будет Однажды Убит Своей Женой.

Мисс Сьюзен прошла обратно к своему столу и провоцирующе положила звезду прямо перед собой.

— И еще один дополнительный вопрос, — сказала она с некоторой злокозненностью. — Означает ли это, что «тогда» — там, в то время как «сейчас» — здесь?

Рука остановилась на полпути.

— Ууу… — начал Винсент, а затем остановился. — В этом нет смысла, мисс.

— Вопросам не обязательно иметь смысл, Винсент, — сказала мисс Сьюзен. — В то время как ответам обязательно.

Что-то типа вздоха послышалось со стороны Пенелопы. К удивлению мисс Сьюзен, лицо, которое, несомненно, однажды заставит ее отца нанять телохранителей, отвлеклось от своих обычных счастливых мечтаний и погрузилось в обдумывание задачи. Ее алебастровая рука тоже поднималась.

Класс выжидающе наблюдал.

— Да, Пенелопа?

— Везде…

— Да?

— Везде всегда сейчас, мисс?

— Совершенно верно. Отлично! Хорошо, Винсент, ты можешь получить свою серебряную звезду. А для тебя, Пенелопа…

Мисс Сьюзен вернулась к шкафу со звездами. То, что Пенелопа спустилась с небес достаточно надолго, чтобы ответить на вопрос, заслуживало награды, а за подобное философское изречение, несомненно, ей нужно было дать золотую.

— Я хочу, чтобы вы все открыли тетради и записали то, что нам только что сказала Пенелопа, — громко сказала она, садясь в кресло.

И тут она увидела, как прямо перед ней, подобно руке Пенелопы, начала подниматься вверх чернильница. Это была керамическая баночка сделанная как раз по размерам дырочки в деревянной крышке стола. Она плавно выдвинулась, демонстрируя радостную черепушку Смерти Крыс.

Он подмигнул мисс Сьюзен светящейся голубой глазницей.

Быстрым и коротким движением, не глядя вниз, она одной рукой отставила чернильницу в сторону, а другой потянулась к толстому тому рассказов и швырнула его вниз с такой силой, что темно-синие чернила выплеснулись на булыжники.

Затем она подняла крышку стола и заглянула внутрь.

Там, конечно же, ничего не было. По крайней мере, ничего смертельного…

… пока ее взгляд не упал на кусочек шоколада, наполовину обгрызенный крысиными зубами, и записку с большими готическими буквами:

НАВЕСТИ МЕНЯ

подписанную очень знакомым «альфа-и-омега» символом и словом

Дедушка

Сьюзен подобрала записку и скомкала в шарик, чувствуя, что дрожит от гнева. Как он посмел? И послать крысу тоже!

Она бросила шарик в корзину для бумаг. Она никогда не промахивалась. И иногда корзина передвигалась, для того чтобы удостовериться в этом.

— А сейчас мы отправимся и посмотрим, который час в Клатче, — сказала она детям, внимательно наблюдавшим за ее действиями.

От удара книга раскрылась. И впоследствии это сыграет свою роль в истории. И, когда уже будет слишком поздно, мисс Сьюзен будет удивляться, почему книга была на столе, когда она никогда раньше ее не видела.

И лужица темно-синих чернил останется на булыжниках площади Генуа,