Терри Пратчетт
Последний герой
ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ
Место, где произошла эта история, представляет собой диск, покоящийся на спинах четырех слонов, стоящих на панцире гигантской черепахи. Это выгоднее, чем просто висеть в пространстве. Он так велик, что может вместить практически все, и, ну, в конечном счете, так оно и есть.
Люди думают, что черепаха длиной десять тысяч миль и слон высотой более двух тысяч миль — это странно, что лишний раз доказывает, что человеческий мозг плохо приспособлен к тому, чтобы думать, и, может быть, на самом деле служит лишь для охлаждения крови. Ему кажется, что самые простые размеры удивительны.
Размеры как раз не несут в себе ничего удивительного. Удивительны черепахи, да и слоны тоже изумительные создания. Но на самом деле большая черепаха ничуть не удивительной любой другой черепахи.
Поводом для этой истории послужило много чего. И человеческое стремление совершать запретные деяния только потому, что они запретны. И стремление открывать новые горизонты и убивать тех, кто за ними живет. И таинственные манускрипты. И корнишон. Но основным поводом стало осознание того, что в один прекрасный день, который уже не за горами, все это закончится.
«А, да ну, жизнь продолжается», говорят люди, когда кто-нибудь умирает. Но с точки зрения того, что только умер, это не так. Это вселенная продолжается. Но только кончина может расставить все на свои места, все сметается прочь, болезнью, несчастным случаем, или, как в одном случае, корнишоном. Вот почему это стало одной из неопределенностей жизни, в лице тех людей, которые или начинают молиться… или становятся очень, очень сердитыми.
Начало истории было положено десятки тысяч лет назад, ненастной ветреной ночью, когда пятнышко огня спускалось вниз с горы в центре мира. Оно двигалось, уклоняясь и дергаясь, как будто кто-то невидимый, несущий его, скользил и падал с камня на камень. Один раз огонек очертил искристую линию, которая закончилась в сугробе на дне расселины. Но через снег протиснулась рука, поднимая курящиеся угольки в факеле, и ветер, гонимый гневом богов, с присущим ему чувством юмора, вернул пламя к жизни… И после того оно уже никогда не умирало.
Конец истории начался высоко над миром, но спускался ниже и ниже, пока не спланировал по направлению к древнему и современному городу Анк-Морпорку, где, как говорят, все продается и все покупается — а если у них нет того, что вам надо, они могут украсть это для вас.
Существо, которое теперь разыскивало внизу определенное здание, было дрессированным Бессмысленным Альбатросом и, по стандартам этого мира, не было необычным. Оно было, по сути, бессмысленным. Оно проводило свою спокойную жизнь в серии ленивых путешествий между Краем и Пупом, и где тут был смысл?
Но эта особь была более-менее ручной. Ее сумасшедшие глазки-бусинки выискивали место, где, по причинам, понимание которых лежало за пределами ее умственных способностей, можно найти анчоусы. И кого-нибудь, кто снимет с ее ноги этот неудобный цилиндр. Для альбатроса эта была довольно неплохая сделка, и, судя по этому, можно сделать вывод, что эти альбатросы были, если и не абсолютно бессмысленными, то как минимум очень тупыми.
Полет всегда был одним из самых заветных мечтаний человечества. На самом деле, это всего лишь возвращает нас к предкам людей, чьей величайшей мечтой было спрыгнуть с ветки. В любом случае, еще одна великая мечта человечества включала в себя кое-кого, преследуемого гигантским ботинком с зубами. И никто не говорит, что эта мечта имеет какой-нибудь смысл.
Тремя оживленными часами позже лорд Ветинари, патриций Анк-Морпорка, стоял в главном зале Незримого Университета, и он был поражен. Волшебники, раз уж они поняли неотложность дела, потом сходили на ланч и поспорили насчет пудинга, на самом деле могут действовать довольно быстро.
Их способ нахождения решений, как мог видеть патриций, заключался в создании сумятицы. Если бы им сказали «Назовите лучшее заклинание для превращения книги стихов в лягушку», то единственная вещь, которую они точно не сделали бы, это не посмотрели бы в книгу с названием вроде «Основные Заклинания Для Превращения В Земноводных В Литературном Окружении: Сравнительный Анализ». Это было бы уже жульничеством. Вместо этого они подняли бы спор, собравшись вокруг доски, вырывали бы друг у друга мел и стирали бы то, что писал последний обладатель мелка, не давая ему даже закончить предложение. Хотя почему-то у них это работало.
В центре зала возвышалось нечто. Для патриция с его гуманитарным образованием это казалось похожим на большую лупу, окруженную всяческим барахлом.
— Технически, мой лорд, вездескоп может увидеть все, что угодно, — сказал аркканцлер Чудакулли, который, технически, был главой Всех Известных Волшебников.
— Серьезно? Удивительно.
— Все, что угодно, и когда угодно, — продолжил Чудакулли, казавшийся совершенно не удивленным.
— Какая крайне полезная вещь.
— Да, все так говорят, — сказал Чудакулли, мрачно притопывая. — Беда в том, что раз эта проклятая штуковина может видеть все и всюду, то практически невозможно настроить ее на конкретное место. В конце концов, увидеть что-то конкретное — большая удача. А вы удивитесь, сколько мест есть во вселенной. И времен.
— Двадцать в одном, например, — сказал патриций.
— Помимо прочих, конечно. Не желаете ли взглянуть, мой лорд?
Лорд Ветинари осторожно придвинулся и всмотрелся в большое круглое стекло. Он нахмурился.
— Я вижу только то, что находится с другой стороны стекла, — сказал он.
— Ой, ну это потому, что он показывает здесь и сейчас, сэр, — ответил молодой волшебник, который занимался регулированием устройств.
— О, я заметил, — сказал патриций. — На самом деле, такие устройства уже есть во дворце. Мы зовем их ок-на.
— Ну, а если я сделаю так, — сказал волшебник, и что-то сделал с ободком стекла, — оно изменится.
Лорд Ветинари уставился на свое собственное лицо.
— А такие предметы мы зовем зер-ка-ло, — сказал он так, как будто разговаривал с ребенком.
— Думаю, нет, сэр, — ответил волшебник, — вам понадобится мгновение, чтобы осознать, что вы видите. Попробуйте поднять руки…
