и посмотрел на менестреля. — До сих пор он никогда не отличался смекалкой. Можно, я его покараю? Кажется, в похлебке есть чеснок, если судить по виду госпожи МакГэри.
Оффлер колебался. Он был очень старым богом, возникшим из болотных испарений в горячих, мрачных землях. Он переживал взлеты и падения более современных и гораздо более симпатичных богов, потому что постоянно занимался самосовершенствованием, что для бога в конечном счете является здравым смыслом.
Кроме того, Нугган был одним из новых богов, которые полны адского пламени, самоуверенности и амбиций. Оффлер не был особенно умен, но он неуловимо ощущал, что, если бог хочет долго продержаться, ему надо предоставить своим верующим нечто большее, нежели просто редкие молнии. А еще он испытал обычно не присущий богам приступ симпатии к тем людям, чей бог запрещает шоколад и чеснок. А еще у Нуггана были противные усы. Богам не пристало носить такие маленькие вычурные усишки.
— Нет, — сказал он, тряся стаканчиком с костями. — Это только замедлит их путь.
Коэн сжал кончик своей неаккуратной сигареты, засунул ее за ухо, и поднял взгляд к зеленому льду.
— Еще не поздно вернуться, — сказал Злобный Гарри. — Если, конечно, кто-то хочет.
— Да, так и есть, — сказал Коэн, не глядя по сторонам. — Тем более, кто-то играет нечестно.
— Это странно, — сказала Вена. — Я всю свою жизнь провела в приключениях со старыми картами, в поисках древних могил и все такое, и меня никогда не волновало, откуда эти карты взялись. Про такие вещи обычно не думаешь, как и про то, кто разбрасывает оружие, ключи и аптечки по неизведанным подземельям.
— А еще кто-то ставит ловушки, — сказал Малыш Вилли.
— Возможно. Еще не было ни одной ловушки, на которую я попался бы, — сказал Коэн.
— Мы вышли против богов, Коэн, — сказал Гарри. — Это дело рук человека, человека, убежденного в своей удаче.
— Мои еще действуют, — сказал Коэн. Он протянул руку и дотронулся до каменного лица перед ним. — Оно теплое.
— Да на нем же лед! — сказал Гарри.
— Точняк. Странно, да? — сказал Коэн. — Все как в скрижалях. А видите, как снег падает? Магия. Ну… тут проходит…
Аркканцлер Чудакулли решил, что отряду надо тренироваться. Думминг Тупс обратил внимание на то, что они отправляются в полную неожиданность, и поэтому Чудакулли велел научить их некоторым неожиданным навыкам.
Ринсвинд, с другой стороны, сказал, что их отправляют на верную смерть, и в конечном счете, никому не требуются для этого какие-то особенные тренировки.
Потом он говорил, что устройство Леонарда все-таки принесло свою пользу. После нескольких минут на нем верная смерть становилась заманчивой перспективой.
— Его снова тошнит, — сказал Декан.
— Может, лучше его вынуть? — сказал Профессор беспредметных высказываний.
— Как ты можешь так говорить? В последний раз прошло целых десять секунд, пока он не вышел!
— Да, но его тошнило еще больше и еще дольше, — сказал Профессор, когда они уходили прочь.
Декан поднял глаза. В тени покрытой парусиной баржи было трудно разглядеть летающее устройство. Самые интересные части были замотаны бумагой. В воздухе стоял стойкий запах лака и клея. Библиотекарь, у которого была привычка во все вмешиваться, мирно покачивался на рангоуте и забивал деревянные колышки в доску.
— Это будет воздушный шар, помяни мои слова, — сказал Декан. — Я даже представляю, как он будет выглядеть. Воздушный шар, корабль, всякие снасти и так далее. Может, еще якорь. Странная штучка получится.
— Даже в Агатовой Империи есть воздушные змеи, такие большие, что могут поднять человека, — сказал профессор.
— Может, он просто построил змея еще больше.
Недалеко от них в бассейне света сидел Леонард Щеботанский и рисовал. Периодически он отдавал бумаги стоящему рядом подмастерью, который сразу спешил с ними прочь.
— Ты видел, что он вчера изобразил? — спросил Декан. — Он подумал, что вдруг им может понадобиться починить что-нибудь снаружи машины, и… и он изобрел устройство, позволяющее летать вокруг с драконом на спине! Сказал, на случай какой-нибудь катастрофы!
— Разве может быть что-нибудь катастрофичней, чем привязаный к спине дракон? — спросил профессор беспредметных высказываний.
— Точно! Человек, живущий в башне из слоновой кости!
— Правда? Я думал, Ветинари запирает его на чердаке.
— Ну. Я имел в виду, что года, проведенные так, очень ограничивают человека, по моему мнению. Абсолютно нечего делать, кроме как считать дни палочками на стене.
— Говорят, он неплохо рисует, — сказал Профессор.
— Ну, тогда картинками, — уступил Декан.
— А еще говорят, что он так здорово рисует, что глаза как будто следят за тобой по всей комнате.
— Да? А остальное лицо чем занимается?
— Остается на месте, думаю, — сказал профессор.
— По мне, так ничего хорошего в этом нет, — сказал Декан, блуждая в поисках выхода наружу.
На своем мольберте, размышляя о вопросах управления судном в разреженом воздухе, Леонард тщательно вырисовал розу.
Злобный Гарри закрыл глаза.
— Я так и знал, ничего хорошего нас не ждет, — сказал он.
— Это просто, надо только начать, — сказал Коэн. — Дело в том, как смотреть.
Злобный Гарри открыл глаза.
Он стоял на широкой, зеленоватой равнине, которая плавно загибалась направо и налево. Он как будто бы стоял в гигантской, покрытой травой борозде, тянущейся в заоблачную даль.
— Это просто прогулка, — раздался рядом голос Малыша Вилли.
— Слушай, я могу без проблем ходить тут, — сказал Злобный Гарри. С ногами никаких проблем. Проблемы с мозгами.
— Попробуй думать о земле как о том, что находится под тобой, — сказал Малыш Вилли. — Это поможет.
— Нет, — сказал Злобный Гарри. — Не поможет.
Странность простирающегося перед ними пейзажа заключалась в том, что в его пределах количество направлений, по которым вы могли передвигаться, определялось только вашим желанием. Другими словами, сила гравитации не имела тут значения. Она располагалась строго под
