И они шли дальше. Вскоре давление людей стало спадать, и поток превратился в струйку. Встречались лишь редкие семьи или же просто одинокие женщины, навьюченные сумами. Один старик бился с тележкой, полной репы. Они забирают даже урожай с полей, заметила Полли. И все они двигаются дальше, полубегом, будто бы все станет гораздо лучше, когда они нагонят ушедших. А, может, они просто старались быстрее пройти мимо отряда.
Мимо них прошла женщина, согнувшись вдвое под черно-белой свиньей. А потом осталась лишь изборожденная грязная дорога. С притихших влажных полей поднималась полуденная дымка. После гвалта беженцев тишина казалась удручающей. Единственным звуком были лишь шаги да хлюпанье их сапог.
— Разрешите вопрос, сержант? — обратилась Полли.
— Да, рядовой?
— Как долго еще до Плоцза?
— Ты не должен говорить им, сержант! — вмешался Страппи.
— Около пяти миль, — ответил Джекрам. — Там на складе вы получите униформу и оружие.
— Это военная тайна, сержант, — предупредил Страппи.
— Что ж, тогда мы можем закрыть глаза, чтобы не видеть, куда идем, — проговорил Маледикт.
— Рядовой Маледикт, прекратить сейчас же, — отрезал Джекрам. — Просто иди и следи за своим языком. И они тащились дальше. Дорога становилась все более разбитой. Подул легкий ветерок, но, вместо того чтобы развеять туман, он понес его по сырым полям, свивая в холодные, неприятные формы.
Солнце превратилось в оранжевый шар.
Полли заметила, как по полю, подгоняемое ветром, мечется что-то белое. Сначала ей показалось, что это белая цапля, которая припозднилась с миграцией, но потом поняла, что, чем бы это ни было, его просто носило по ветру. Пару раз оно опускалось на землю, но потом, пойманное новым порывом, оно пролетело над дорогой и обвилось вокруг лица капрала Страппи.
Он закричал. Лофти удалось схватить трепещущее, отсыревшее нечто. Оно порвалось в его… ее руках, и большая часть упала рядом с борющимся капралом.
— Это просто бумага, — произнесла она.
— Я знал это! — вскрикнул Страппи, отмахиваясь. — Я тебя не спрашивал!
Полли подняла один обрывок. Бумага была тонкой, заляпанной грязью, но она смогла прочесть слово Анк-Морпорк. Богомерзкий город. А талант Страппи был в том, что любая вещь, против которой он выступал, сразу же становилась привлекательной.
— 'Вести Анк-Морпорка'… — прочла она вслух до того, как капрал выхватил листок у нее из рук.
— Нельзя читать все, что видишь, Партс! — закричал он. — Ты не знаешь, кто это написал! — Он бросил сырые обрывки в грязь и наступил на них ногой. — Вперед! — добавил он.
И они шли вперед. Когда отряд зашагал более-менее в ногу, уставясь на свои сапоги или туман впереди, Полли приподняла правую руку к груди и осторожно повернула ее ладонью вверх. Так она смогла рассмотреть кусочек газеты, остальная часть которой теперь была далеко позади.
«Не Сдадимся» говорит Союзу герцогиня (97)
Вильям де Слов, равнина Нек, 7 сектября.
Борогравские отряды, с помощью лорда В
Легкий Пехотный занял крепость Нек этим ут после свирепого рукопашного бо вооруженные силы крепо направлены на оста сил Борогравии на друго
Его светлость командор сэр С заявил «Вестям», что капитуляция была отв встречался с вражеским команд сборище твердолобых идиотов, не в газету».
Также поня несмотря на ситуа начинается голо через
Никакая альт вторж
Но они ведь побеждают, а? Тогда откуда взялось слово «капитуляция»? И что за Союз?
А еще назревал конфликт со Страппи. Она заметила, что он и Джекрама уже довел, и вокруг него висела такая напыщенность, такая — э… носковость, будто бы он действительно был здесь главным. Может, это было лишь неприятное впечатление, но…
— Капрал?
— Да, Партс? — отозвался Страппи. Его нос до сих пор был красным.
— Мы ведь побеждаем, да? — спросила Полли. Она уже давно перестала пытаться поправлять его.
И вдруг каждое ухо в строю прислушивалось к ним.
— Не думай об этом, Партс! — крикнул капрал. — Твое дело — воевать!
— Верно, капрал. Так… я буду сражаться на побеждающей стороне?
— Ох-хо! Да тут у нас кто-то задает слишком много вопросов, сержант!
— Да, не задавай вопросов, Перкс, — отрешенно промолвил Джекрам.
— Значит, мы проигрываем? — спросил Тонк. Страппи повернулся к нему.
— Вы снова взялись за распространение Тревоги и Уныния! — завизжал он. — Это только помогает врагу!
— Да, забудь об этом, рядовой Хальт, — произнес Джекрам. — Все? Теперь мы…
— Хальт, я беру тебя под арест за…
— Капрал Страппи, можно перекинуться с тобой парой слов, пожалуйста? Вы — стоять здесь! — прорычал сержант, выбираясь из повозки.
Он отошел от них футов на пятьдесят. Оглядываясь на отряд, капрал зашагал вслед за ним.
— У нас проблемы? — спросил Тонк.
— Угадал, — ответил Маледикт.
— Конечно, — отозвался Шафти. — Страппи всегда придумает что- нибудь.
— Они спорят, — произнес Маледикт. — Довольно странно, а? Сержант должен отдавать приказы капралу.
— Но мы ведь правда побеждаем, да? — не унимался Шафти. — Ну, конечно идет война, но… то есть, нам ведь дадут оружие, и мы… ну, должны же мы пройти тренировку, а? И к тому времени все уже кончится, так ведь? Все говорят, что мы побеждаем.
— Я спрошу об этом герцогиню в моей вечерней молитве, — ответил Уоззи.
Остальные лишь переглянулись.
— Да, верно, Уозз, — улыбнулся Тонк. — Спроси.
Солнце быстро садилось, наполовину окунувшись в туман. И вдруг здесь, на этой грязной дороге, посреди отсыревших полей, стало так же прохладно, как и могло бы быть.
— Никто не говорит, что мы побеждаем, кроме, наверное, Страппи, — высказалась Полли. — Просто говорят, что все говорят, что мы выигрываем.
— Те люди, кого Игорь… сшил, не говорили ничего такого, — поддержал Тонк. — Они говорили «эх, вы, бедолаги, если в вас есть хоть капля здравого смысла, дайте деру».
— Спасибо, что поделился, — мрачно бросил Маледикт.
— Кажется, всем нас жаль, — продолжала Полли.
