дующих на вершинах гор.
Они везли капусту и картофель, корнеплоды, яблоки, боченки с жиром, все то, что могло долго храниться. Зима была побеждена, и в долинах заревел растаявший снег, и Нек начала царапать своими волнами илистую долину.
Они вернулись домой, и Полли все спрашивала себя, уходили ли они вообще. Были ли они солдатами? Их приветствовали по дороге к КнязьМармэдьюкПетрАльбертХансДжозефБернхардВильгельмсбергу, а обращались с ними куда лучше, чем было положено по чину, и даже изготовили специальное обмундирование. Но она постоянно вспоминала Липкого Аббенса…
Мы не были солдатами, решила она. Мы были девчонками в форме. Мы были счастливым амулетом. Мы были талисманом. Мы не были настоящими, мы всегда оставались символом чего-то. Мы отлично справились, для женщин. И мы были лишь на время.
Тонк и Лофти никогда больше не заберут в школу, и они пойдут своей дорогой. Уоззи пошла в служанки к генералу, и теперь у нее своя комната, тишина и никаких побоев. Она написала Полли, крошечными, острыми буковками. Она казалась счастливой; мир без побоев был раем. Нефрития и ее парень ушли за чем-то, более интересным, что делали тролли. У Шафти… были собственные дела. Маледикта исчезла. А Игорина осталась в столице разбираться с женскими проблемами, ну, по крайней мере, с теми, которые не касались мужчин. А офицеры дали им медали, и смотрели, как они шли с застывшими, бесцветными улыбками. Поцелуи не вечны.
И это все вовсе не значило, что все стало лучше. Просто перестало быть плохо. Старые женщины все так же ворчали, но их оставили в покое. Ни у кого не было никаких указаний, никаких карт, никто не знал, кто же теперь главный. На каждом углу шли споры. Все это пугало и волновало. Каждый день происходило что-то новое. Подметая пол огромного бара, Полли надевала старые штаны Пола, и никто не говорил ей даже простого «гхм». А, и еще сгорела Рабочая Школа для девочек, и в тот же день два худых человека в масках ограбили банк. Полли ухмыльнулась, когда услышала об этом. Шафти переехала в «Герцогиню». Ее ребенка назвали Джеком. Пол в нем души не чает. А сейчас…
Кто-то опять рисовал в мужской уборной. Полли не смогла это оттереть, так что она удовлетворилась лишь исправлением анатомических подробностей. Потом она ополоснула все — по крайней мере, согласно стандартам мужского туалета — парой ведер воды и проверила, все ли сделано по дому, как повторялось по утрам изо дня в день. Когда она вернулась в бар, с ее отцом разговаривали несколько встревоженных мужчин. Она вошла, и они выглядели слегка испуганно.
— Что происходит? — спросила она.
Ее отец кивнул Липкому Аббенсу, и все немного отступили. Учитывая плохое дыхание и способность плеваться при разговоре, никому не хотелось стоять к нему слишком близко.
— Б’юквоеды опять взялись за свое! — произнес он. — Они собираются напасть, п’тому что князь считает, что мы теперь принадлежим ему!
— Все из-за того, что он дальний родственник герцогини, — добавил ее отец.
— Но я слышала, что все это еще не улажено! — возмутилась Полли. — Во всяком случае, есть же ведь перемирие!
— Кажетщя, он это улаживает, — ответил Липкий.
Весь оставшийся день прошел в ускоренном темпе. На улицах собирались люди, у входа в городскую ратушу стояла целая толпа. Время от времени выходил клерк и вешал на воротах новое коммюнике; толпа сжималась возле него, точно ладонь, и потом раскрывалась вновь, подобно цветку. Полли, не обращая внимания на бормотания вокруг, протиснулась вперед и просмотрела листки.
Все та же старая чушь. Они снова набирали добровольцев. Те же слова. Все те же хрипы давно умерших солдат, приглашавших живых присоединиться к ним. Генерал Фрок могла быть женщиной, но, как сказал бы Блуз, в ней было «что-то от старой женщины». Либо это, либо тяжесть эполет перевесила ее.
Поцелуи не вечны. О, герцогиня предстала перед ними во плоти и ненадолго перевернула мир вверх ногами, и, может, они решили стать немного лучше, и вернулись из забвения, чтобы дышать.
Но потом… было ли это? Даже Полли иногда сомневалась, а ведь она была там. Может, этот голос звучал лишь в их головах, некая галлюцинация? Ведь известны случаи, когда отчаявшиеся солдаты видели богов и ангелов? И где-то, этой долгой зимой, чудо растворилось, и люди сказали себе «Да, но мы должны быть практичнее».
У нас был только шанс, подумала Полли. Никакого чуда, никакого спасения, никакого волшебства. Просто шанс.
Она пошла обратно в таверну, ее мысли звенели. Когда она пришла, ее ждала посылка. Она была довольно длинной и тяжелой.
— Ее везли из самого Скритца на тележке, — взволновано сообщила Шафти. Она работала на кухне. Теперь, это была ее кухня. — Интересно, что там? — язвительно добавила она.
Полли сняла крышку с грубого деревянного ящика, который оказался заполнен соломой. Наверху лежал конверт. Она открыла его.
Внутри была иконография. Это был дорогой семейный портрет, занавески и пальма в горшке на заднем фоне придавали стиль. Слева стоял гордый мужчина средних лет; справа — женщина того же возраста, несколько озадаченная, но все равно довольная, потому как ее муж был счастлив; здесь и там, уставясь на зрителя, с интересом или неожиданным пониманием, что стоило бы сходить в туалет перед съемкой, улыбались и щурились дети, от высоких и долговязых, до маленьких и самодовольно милых.
А в кресле посередине сидел старший сержант Джекрам, сияя, точно солнце.
Полли долго смотрела на картинку и потом перевернула ее. На обратной стороне большими буквами было написано: «Последний Выход старшего сержанта Джекрама!», а ниже — «Больше не нужны».
Она улыбнулась и отбросила солому. В центре коробки, замотанные в тряпку, лежала пара абордажных сабель.
— Это старик Джекрам? — спросила Шафти, беря картинку.
— Да. Он нашел своего сына, — кивнула Полли, обнажая клинок. Шафти вздрогнула, увидев его.
— Ужасные штуки, — сказала она.
— Просто вещи, — ответила Полли. Она положила обе сабли на стол и уже собиралась убрать ящик, как вдруг в соломе на самом дне заметила что-то еще. Это был сверток, завернутый в тонкую кожу.
Блокнот. В дешевом переплете и с затхлыми желтеющими страницами.
— Что это? — спросила Шафти.
— Думаю… да, это адресная книга, — отозвалась Полли, листая страницы.
Вот оно, подумала она. Все здесь. Генералы, и майоры, и капитаны, о боже. Здесь, должно быть… сотни. Может, тысячи! Имена, настоящие имена, звания, даты… все…
Она достала белую картонку, которая служила закладкой. На ней красовался цветастый герб и напечатанная визитка:
Вильям де Слов
РЕДАКТОР, ВЕСТИ АНК-МОРПОРКА
Правда Сделает Вас Свабодным
Лучистая Улица, Анк-Морпорк щелк-мэйл: ВДС@Вести. АМ
