Да, ты влип и я не собираюсь облегчать тебе жизнь…
— Таки что вы там речете о мальца великучей карге? — спросила она тихим и смиренным голоском мыши, прошедшей обучение в Колледже, где готовят грызунов убийц.
— О, а, ах, ну, айе… — начал Роб с упавшим лицом. — Да не турбуйся, миленька. Мы про ту, что на нашей свадьбе была, айе. Что кельдой нашей была денек-другой. Это Стара Матушка, прежде чем в Земли Живых возвертаться, заставила ее клятву дать. — добавил он на случай, вдруг упоминание о том, что это было волей ушедшей кельды, утихомирит готовую разразиться бурю. — И до того ж она карга нашенская, то приглядывать за ней дело справное…
Роб Всякограб сник и замолчал, заметив выражение лица Дженни.
— Настоящей кельдой только та станет, что выйдет замуж за Большого клана. — сказала Дженни. — Вот как я вышла за тя, Роб Всякограб Фигл. И рази ж я те не гарна жинка?
— Да просто чудная, — забормотал Роб. — Но…
— А сразу на двух ты женатым быть не могешь, потому что это багатоженство, верно? — продолжала Дженни опасно ласковым тоном.
— Ах, да где ж тут богатство то? — ответил Роб Всякограб, в отчаянии озираясь по сторонам в поисках спасения. — Это ж только на время, и она всего лишь мала дивчинка, и соображала она неплохо…
— Это
Роб Всякограб повесил голову. — Айе… Но…
— Что но?
— Ее преследует Роитель.
Последовала долгая пауза прежде чем Дженни сказала: — Ты уверен?
— Айе, кельда. — ответил Велич Ян. — Кто хоть раз почует его жужжание, никогда его не позабудет.
Дженни прикусила губу и чуть побледнела. Затем она сказала. — Не ты ли рек, что из нее могутная карга получится, Роб?
— То так, но никто еще не выжил, кто Роителя повстречал! Не можно его ни убить, ни остановить, ни…
— Рази не сказывал ты, как велика мальца дивчинка боролась с самой Кралевой и перемогла? — продолжала Дженни. — Насувала ей сковородкой, сам сказывал. Так значит, она свое дело знает, айе? Коли она справная карга, то справится сама. Каждый должен сам испити свою чашу до дна. Что бы за ней не гналось, ей придется встретиться с этим лицом к лицу. И если она этого не могет, то ничего она и не стоит.
— Айе, но Роитель хужее, чем… — начал Роб.
— Она отправилась учиться каргованию у других карг. — отрезала Дженни. — Мне же предстоит учиться кельдованию у самой себя. И те только остается надеяться, Роб Всякограб, что она выучится также швыдко, как и я.
Глава вторая. Дверубахи и два носа
Двурубахами называлось место, где дорога делала крутой поворот. Все, что там было — это постоялый двор для проезжающих карет, кузница и маленькая лавочка с самонадеяной вывеской «сувениры», написанной на куске картона и выставленной в окне. И ничего больше. В округе там и сям стояли дома, разделенные полями и редкими лесами, обитатели которых, наверное, считали Дверубахи большим городом. Таких местечек хватает во всех мирах. Это такие местечки, из которых люди выходят в большой свет, а обратного никогда не случается.
Городок нежился в лучах полуденного солнца и прямо посреди дороги, в пыли, дремал престарелый пятнистый спаниель.
Но Дверубахи были больше, чем родная деревня Тиффани, и ей еще не доводилось видеть сувениров. Поэтому она вошла в магазин и отдала полпенни за вырезанную из дерева фигурку двух рубашек, висящих на веревке для просушки, и за две открытки, озаглавленные «Виды Двурубах», на которых были изображены сувенирная лавочка и, судя по всему, все та же собака, что спала на дороге.
Маленькая старушка за прилавком назвала ее «юной леди» и рассказала, что жизнь в Двурубахах всегда оживляется, когда наступает время Фестиваля Квашенной Капусты, на который собирается народ со всей округи.
Выйдя из лавки Тиффани обнаружила мисс Тик, стоящую на дороге рядом со спящей собакой, хмуро уставившуюся в сторону, откуда они приехали.
— Что-то не так? — спросила Тифани.
— А? — сказала мисс Тик, с таким видом, словно она полностью забыла о существовании Тиффани. — Ох… нет. Я только… я подумала, что я… слушай, не пойти ли нам и не перекусить?
Они немного походили по постоялому двору, в поисках живой души, а затем мисс Тик решительно направилась на кухню, где обнаружила служанку, которая побещала им лепешки и чай. Служанка сама удивилась своему обещанию, поскольку давать его и не собиралась, ведь, строго говоря, ее рабочие часы начинались лишь после прибытия кареты. Но мисс Тик умела задавать вопросы таким образом, чтобы ей давали устраивающие ее ответы.
Мисс Тик также получила от нее сырое яйцо. Еще одна из способностей ведьм — формулировать вопросы так, чтобы их не спрашивали в ответ «Зачем?».
Затем они сели на солнышке, на скамейке перед постоялым двором, и перекусили. После перекуса Тиффани достала свой ежедневник. Еще один дневник остался в сыроварне, но тот предназначался для ведения учета сыров и масла. Этот же служил ее личным дневником. Она купила его у странствующего торговца подешевке, потому что он был за прошлый год. Но, как верно заметил торговец, количество дней в нем было таким же.
Дневник закрывался на маленький латунный замочек, крепящийся кожаным ремешком. К замочку прилагался крошечный ключик. На замок-то Тиффани и польстилась. В определенном возрасте вы начинаете понимать всю привлекательность замков.
Она написала «Дверубахи», немного подумала и добавила «поворот дороги».
Мисс Тик по преженему не сводила глаз с дороги.
— В чем дело, мисс Тик? — снова спросила Тиффани, оторвавшись от дневника.
— Я… не уверена. На нас кто-нибудь смотрит?
Тиффани огляделась по сторонам. Дверубахи дремали на жаре. Нигде никого не было.
— Нет, мисс Тик.
Учительница сняла шляпу и извлекла из нее пару деревяшек и моток черных ниток. Она закатала рукава, быстро оглядываясь по сторонам, на случай если в Двурубахах вдруг случится прирост населения, затем отровала нитку и взяла яйцо.
Несколько секунд яйцо, нитка и пальцы мелькали, и вот яйцо закачалось в аккуратной черной сетке, свисающей с пальцев мисс Тик.
Тиффани была впечатлена.
Но мисс Тик еще не закончила. Она начала доставать всякую всячину из
