но на этот раз уже Росин, повысив голос, жестко сказал:
— Мы между забором и кустарником засядем, оттуда наилучший сектор обстрела. И нас в тени не видно будет.
— Хорошо, боярин, — согласился опричник. — Эй, Мелкошины! Крышу дома, что за вами, палите!
— Эй, кто здесь? — тревожно окликнули сверху.
— То я, Прослав из Сассуквере! — отозвался проводник.
— Так тебя же, сказывали, убили зимой, в походе рыцаря Ивана? — удивились из темноты.
— Живой, живой.
— А кто это там с тобой по ночам бродит?
— То друзья мои новые, домой проводить хотят.
— Ветвенникские все, вместе с Прославом ступайте! — громко распорядился Зализа. Теперь, когда языки пламени уже заплясали над соломенной крышей стоящего напротив монастыря дома, скрываться смысла более не имело.
— Пожар! — завопили со звонницы. — Прослав, кто там еще?! Пожар!
Откуда-то со стороны озера послышался и сразу смолк предсмертный собачий вой. Потом еще и еще — но уже совсем с другой стороны. Мохнатые защитники домов, отважно и бездумно кидаясь на незваных пришельцев, гибли первыми. С треском распахнулись ворота, и четверо охотников ринулось во двор горящего дома, торопясь схватить хоть что-то, пока до этого не добралось беспощадное пламя.
Со стороны монастыря послышался тяжелый гул: бум-м… Бум-м…
Караульный сигналил поселку о нависшей над ним опасности — но Кодавер уже проснулся — проснулся в ужасе от смертного собачьего воя, треска ломаемых дверей, звона мечей, рубящих подпорки полатей, от сорванных с безмятежно спящих детей, женщин, мужчин одеял, и многие из них, еще не поняв, наяву они, или попали в странный ночной кошмар, успевали увидеть только веселую бородатую рожу, да блеск обнаженного меча — после чего для них наступала вечная мгла.
Засевшие в кустарнике одноклубники, тревожно переглядываясь между собой, прислушивались к доносящимся крикам.
— Земли разорили, — негромко произнес Росин, пристраивая тяжелый ствол мушкетона на развилку можжевелового куста, и снова повторил. — Земли разорили.
Прислушиваясь к доносящимся из-за спины крикам и треску, лошадиному ржанию и перепуганному хрюканью, он раз за разом напоминал себе, что происходящее сейчас отражалось в летописях короткой фразой «ходили к ворогам, да земли окрестные разорили», и считается для нынешнего времени делом совершенно обычным. Тебе хочется досадить соседу, и ты вырезаешь его крестьян. Просто и эффективно. Но его разум человека двадцатого века отказывался воспринимать, что вот так, запросто, скуки ради, с шутками и прибаутками можно стереть с лица земли целую деревню. Не верилось, что нечто подобное происходит везде и всюду по рубежам современной Руси — Руси тысяча пятьсот пятьдесят третьего года.
— Все готовы? — поинтересовался он у занявших позиции вокруг друзей. — Только не торопитесь, без команды не стрелять!
— Не дрейфь, Костя, все будет нормально, — откликнулся кто-то издалека.
Собственно, за способности своих ребят Росин больше не волновался. Это год назад, когда они всем фестивалем ухитрились ухнуться в шестнадцатый век, большинство разряженных в титановые латы и гроверные кольчуги ратников не решались поднять руку на человека, даже если этот человек вспарывает тебе живот или насилует твою подругу. Однако излишне гуманитарные личности оказались вырезаны очень быстро, и в живых ныне остались только те, кто знает, что право на жизнь нужно доказывать.
Первое убийство — это как брачная ночь. Страшно только до момента лишения девственности. А потом… Потом отнимать чужую жизнь становится все легче и легче. Стычка за Кронштадт, потом сеча у Невы, битва на Луге, у Гдова, у Ям-города. И это всего за один год! Нет, теперь уже ни один одноклубник не побоится нажать на спусковую скобу мушкетона только потому, что перед его стволом стоит живой человек. Шестнадцатый век быстро воспитывает в человеке истинные ценности.
— А-а-а! — в освещенное пожарищем пространство выскочила босая простоволосая женщина, кинулась к воротам монастыря и принялась колотить кулаками в толстые створки.
Следом подбежал мужик в распахнутой на груди стеганке, ухватил ее за волосы и, опрокинув сильным рывком, потащил за собой.
— У-а, — некоторое время женщина и вправду волочилась, помогая себе ногами, но потом вдруг извернулась и вцепилась обидчику в руку зубами.
— Ах ты сука! — воин стряхнул ее с руки, и с размаху рубанул мечом по спине. Потом неспешно вытер окровавленный клинок о ее же подол и пошел назад к горящему дому.
Никто вокруг на зрелище никак не отреагировал.
— Это просто разорение земель, — еще раз напомнил себе Росин. — Ходили под Юриев и разорили окрестности… Обычное дело… Повседневная тактика мирного сосуществования…
Тренькнула тетива — мужик споткнулся, упал. Послышался еще один щелчок — стрела выросла из земли чуть выше его головы. Охотник вскочил. Прихрамывая, кинулся прочь — но третья стрела вошла ему в спину по самое оперение. Рыбак сделал пару неверных шагов, развернулся лицом к монастырю, широко перекрестился и рухнул на спину.
И опять никто из сидящих в кустарнике воинов никак не отреагировал.
— Чего мы тут ждем? — нетерпеливо спросил Малохин. — У моря погоды?
— Зализа сюрприз задумал, — ответил кто-то вместо Росина. — Так что не дергайся. Успеешь еще за бабами набегаться.
— Очень надо, — хмыкнул Сергей.
Перед воротами, сыто хрюкая, промчался поросенок, за ним — невысокий мальчишка. То ли один из рыбачьих детей гнался за добычей, то ли оба улепетывали от кого-то третьего.
Колокол смолк, послышался громкий деревянный стук, и в воротах монастыря приоткрылась калитка. Мгновением спустя она распахнулась нараспашку, и из нее один за другим выбежали два десятка латников — с копьями в руках, с мечами на перевязях, в шлемах и кирасах. Нестройной толпой они ринулись вперед, хорошо видимые в отблесках полыхающего дома…
Настоятель кодаверского монастыря не был дураком, и не был излишне гуманным правителем, готовым любой ценой защитить несчастных сервов. Просто язычники с восточного берега совершали точно такой же набег пять лет назад, семь лет назад, десять лет назад. Они приплывали разбойничать каждые три-четыре года — со скуки, по жадности, а иногда и просто спьяну. Два-три десятка дурных необученных дикарей, размахивающих ржавыми мечами — чтобы спугнуть их, а частью и перебить всегда вполне хватало маленького монастырского гарнизона. И настоятель никак не мог предположить, что на этот раз набегом руководит опытный воевода, не вылезавший из сражений последние пять лет.
— Огонь! — Росин нажал спусковую скобу, и тлеющий фитиль уткнулся в запальное отверстие. Секундой спустя мушкетон оглушительно грохнул и больно ткнул его в
