этого бессмертного творения, но очередная колдобина заставила вцепиться в руль:
– Мать моя коляска, отец мой грузовик… будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!!!
Фёдор пытался осознать смысл происходящего на картинке на 35-й странице, но ни почесывание пятки, ни поскребывание пуза, ни чтение по слогам текста под картинкой однозначного ответа не давали. Перевернув напоследок книгу вверх ногами и окончательно запутавшись, он цыкнул себе под ноги сквозь дырку между передними зубами и перелистнул страницу:
– Обойдемся и без таких извращений.
В этот момент в желудке заурчало так, что Фёдор со страху отдернул руку от волосатого живота:
– Но-но, парниша!!!
И тут же, прислушавшись, понял, что звук шел откуда-то со стороны дороги. Грязно выругавшись, он запрятал книгу поглубже в траву и, придерживая спадающие портки рукой, понесся наперерез приближающемуся гулу…
Уазик, не снижая скорости, пролетел указатель въезда в населенный пункт, и не успел Пендальф порадоваться мыслям о своем удалом лихачестве и собственных сексуальных притязаниях в отношении гаишников, как наперерез машине из кустов вылетел какой-то сопляк. Старик ударил по тормозам, стукнулся лбом о баранку и тут же высунулся в окно, на ходу производя отбор самых мощных ругательств из своего лексикона и открывая рот пошире, но именно в этот самый момент всю честную компанию накрыло облако пыли, безуспешно гнавшейся за машиной по всему проселку.
– Ты… чих… б… чих… хр… чих су… чих да я… чих…
Фёдор, тоже чихая налево и направо, тем не менее нащупал ручку правой двери, рванул ее на себя, запрыгнул в машину и завертел обломком рычага стеклоподъемника… Когда пыль надежно осела внутри уазика, он протер глаза и выступил:
– Ты опоздал, старый.
– Начальники никогда не опаздывают, Фёдор Сумкин. И рано они тоже не приходят. Они приходит строго тогда, когда считают нужным.
Фёдор чихнул еще раз, отер рукавом слезы и двинул кулаком по плечу старика:
– Прикольно, что ты к нам приехал, дяденька Пендальф!
– Да я вообще люблю Новую Зеландию, природы тут красивые,– спокойно ответил Пендальф и завел машину. Двигатель недовольно заурчал, они тронулись, и за стеклом поплыли мирные сельские пейзажи: бык, залезающий на корову… петух, топчущий куриц… кролики, в перерывах мирно жующие траву… Пендальф доже притормозил, чтобы присмотреться… Нет, точно жуют траву. «Муляжи»,– подумал старик. Фёдор в это время достал пачку сигарет, медленно вытащил оттуда одну штуку и протянул пачку Пендальфу:
– Будешь?
– Ты же знаешь, я не курю! – спокойно ответил Пендальф.
Фёдор знал, как Пендальф «не курит», и что именно он «не курит», но на всякий случай решил сменить тему:
– Ну, что там слышно вокруг? Давай, рассказывай уже.
– А тебе-то не все равно? Не суй свой нос в чужой вопрос. Дольше проживёшь,– осадил Фёдора старик, но тут же решил немного разрядить обстановку: – А вообще – чё тебе сказать? В мире всё как обычно – все воруют да кидают, режут друг друга да вешают. В общем, идет нормальная цивилизованная жизнь… Макдональдсов везде понастроили. Что-то у вас их, кстати, не видно. Что не может не радовать. Рассказывай теперь ты, что у вас?
– Да у нас все скучно, ничего нового, развлекаемся кто как может – вот сами себе праздники придумываем.– Он кивнул в сторону окна, за которым виднелся огромный плакат с надписью: «С днём рождения, Бульба Сумкин!»
– Вам бы только повод найти, опять все нажрётесь как свиньи. Ну, как там эта старая сволочь поживает? Похоже, сегодня оттянемся по полной программе…
– Не то слово. Бабок потрачено – караул! – самодовольно хмыкнул Фёдор
– Да, он это дело любит.
– Полдеревни пригласил…
Машина неспешно катила по улицам, привлекая к себе повышенное внимание, и жители поселка останавливалась как вкопанные, глазея вслед до тех пор, пока та не исчезала за следующим поворотом.
Бульба Сумкин нервно расхаживал по своему кабинету из угла в угол, поглядывая на блокнот и перо, лежащие среди вороха бумаг. Внезапно он остановился посреди комнаты, погрыз ноготь на указательном пальце и бросился к столу: «Шестьдесят лет назад я был внедрён в среду карапузов под псевдонимом Бульба с целью выявления подрывных и террористических организаций,– застрочил он в блокноте.– Чтобы не быть разоблаченным, с местными в половые контакты не вступал. По легенде являюсь сиротой Бульбой Сумкиным. Сумкины всегда жили в ж…» Бульба задумался… пожевал кончик пера: – Лучше написать: «всегда жили под холмом…»
В этот самый момент у дома фальшивого карапуза тормознул милицейский уазик, Пендальф дернул ручку, толкнул дверь и уже наполовину вылез из машины, явно намереваясь размять затекшие суставы, когда заметил, что Фёдор из машины выходить не торопится. Старик захлопнул дверь и повернулся к Фёдору:
– Так, Федя, старого разведчика не проведешь – давай все по порядку.
– Честно говоря, по нему давно дурдом плачет. Запрётся у себя в комнате, фуражку нацепит, сапоги хромовые. Красные стрелки на карте рисует и орёт: «Дранг нах остен». Ксиву свою потерял. Вот смотри,– Фёдор помахал перед носом Пендальфа красной книжицей.– Я лишний раз и не захожу. Боюсь, а ну как покусает? Он такой, он может.
– Да ты чё?
– И ещё он чего-то задумал.
– Девки заказаны? – оживился Пендальф.
– Молчит, как партизан. Я уж и так, и сяк. Молчит, как пень… извини, конечно.
– Да ладно.
– Вообще мы, Сумкины, всегда были смирными. Пока с тобой не познакомились, конечно.
– Это ты про того дракона, которого мы с твоим дядькой по пьяни в зоопарке задушили? – Глазки у Пендальфа забегали из стороны в сторону.– Это всё он, я только клетку открывал и за хвост держал. Ты же знаешь, я не при делах.
– Прокурору расскажешь. Знаем мы вас, пацифистов.
– Мда. Ладно, пойдем потолкуем с твоим родственничком.– С этими словами старик толкнул дверь, та с глухим стуком встретила какое-то препятствие, которое тут же шмякнулось оземь и заверещало благим матом.
– Растудыть тебя налево,– чертыхнулся Пендальф вываливаясь из машины.
Неподалеку от уазика потирал свой лоб неумытый деревенский мальчишка, вокруг которого уже собралась толпа таких же грязных детишек, которые наперебой кричали:
– Пендальф! Пендальф! Жахни, Пендальф! Сделай красиво!
Пендальф насупился, оглядел вмятину на пыльном борту, смачно выругался и хлопнул дверцей так, что Фёдор аж подпрыгнул на своем сиденье. Старик тем временем направился к багажнику:
– Слышь, Фёдор! Что-то ваши сопляки совсем распустились! У вас тут что,
