если тебе это интересно. Но ты не слишком умеешь ею управлять. Вера этих людей тоже в какой-то мере — магия. Они верят что ты — их бог. Их вера поймала тебя. Она управляет твоей магией, понимаешь? Их вера отлично знает, что ей нужно — не то, что ты! Поэтому она захватила твою магию и диктует ей свои, в сущности, очень простые требования. От бога ведь немногое требуется. Главное, чтоб он был.
— Ужасно, — сказал Курт. — И что теперь? Я так и останусь воплощением этого… Сигена? Или что-нибудь все-таки можно придумать?
— Магов иногда принимают за воплощения каких-то богов, — задумчиво промолвил Мур.
— И что?
— Им приходится нелегко. Они попадают в заколдованный круг. Чужая воля начинает контролировать их магию.
— А они не пытались объяснить? — мрачно поинтересовался Курт. — Ну, сказать всем, что никакие они не боги.
— Верующие обычно глухи к голосам собственных богов, — печально сказал Мур. — Они всегда придумывают угодное им толкование и никогда не слышат того, что действительно хотят поведать им боги. Особенно если это не боги…
— Так вот отчего боги гневаются… — потерянно произнес Курт.
— Я же говорю, что твой путь обретения силы — это нечто, — усмехнулся посох. — Успокойся. Выход есть.
— Хочешь сказать — я могу просто встать и уйти?! — обрадовался Курт. — Не применяя магию, да?
— И первая же попытка ее применения вернет тебя обратно, — заметил Мур. — Если только кому-нибудь из этой толпы не придет в голову раньше того как следует помолиться. Тогда даже и без магии обойдется.
— Но что же делать?
— Не торопиться, — усмехнулся Мур. — Перестать болтать ерунду и слушать старого мудрого меня.
— Слушаю, — вздохнул Курт.
— Уйти просто так тебе не удастся, — начал посох. — Их вера уже поймала тебя за магию. И так легко не отпустит.
— Но… тогда как?
— Ты должен выполнить их самые насущные требования, — поведал посох. — Устроить какое-нибудь впечатляющее чудо. Наложить какой-нибудь не слишком страшный запрет. А потом объявить о своем торжественном отбытии. Устроить красочное празднование прощания и под шумок сбежать.
— У нас шесть дней, — напомнил Курт. — Потом приступы вернутся. Через шесть дней мы должны быть в Джанхаре.
— Нужно успеть, — сказал Мур.
— Тогда не будем тратить время, — проговорил Курт. — Знать бы еще, как остановить эту… церемонию, что ли?
— Ну, вообще-то считается, что именно ты тут главный, — усмехнулся посох. — Требуй.
— Думаешь, услышат? — усомнился Курт.
— Не сразу, — поразмыслив, ответил Мур. — Считается, что это ты обязан выслушивать их молитвы и славословия, им же слушать тебя совершенно не обязательно. Но ты не унимайся! Требуй громче. А еще лучше — присоединись к хору и спой что-нибудь им в ответ.
— Может, мне еще и сплясать?! — рассердился Курт.
— А что?! Неплохая идея! — обрадовался Мур — Ты — гений. Действуй!
— Сам такой! — огрызнулся Курт, но все же встал и сделал шаг навстречу своим верующим.
Подхватив под руки самую бойкую старуху, Курт закружился в стремительном танце.
«Ну и ну!» — подумал он, чувствуя, как размашисто скользит под ногами пол. — «Танцы у них, однако! В самый раз ноги переломать! Интересно, смогут ли они верить в Бога с переломанными ногами?»
Курт перетанцевал со всеми бабками и дедками, а также со всеми парнями и девками, наводнявшими танец. Некоторые девицы прижимались к нему так призывно, что он окончательно смешался и пару раз чуть не уронил посох. Он неоднократно пытался обратиться к своим возлюбленным чадам, но они пели так громко, славили его так старательно, так самозабвенно, что просто не замечали его, не слышали.
Он пытался пропеть свок обращение к ним, но когда один человек поет:'Ребята, изложите свои просьбы по одному!', а все остальные хором тянут:'Славься!', то, разумеется, у этого одного ничего путного не выходит. Не услышит его никто.
В конце концов Курт смирился. Пел, плясал, праздновал вместе с остальными. А потом нашел у жреца еще одну бутылку вина. Выпил ее — и очнулся утром с такой тяжелой головой, что ее даже подымать не хотелось.
Когда они вошли, трактирщик закончил протирать стаканы. Он только что проводил за дверь теплую компанию ронских магов и теперь вовсю радовался жизни. Нет, ну вот ведь как хорошо! Снизу — земля, сверху — солнышко. Круглое. И эти… маги проклятущие… не убили же! Честное слово, живой!
Трактирщик осторожно нащупал правую руку левой, проверяя свое наличие в окружающем мироздании. Наличие имело место.
Живой.
А что не заплатили, так это… ерунд, а в сущности. Ерунда. Не в деньгах счастье. Не в деньгах. Вот.
Придя к такому потрясающему умозаключению, трактирщик дрожащей рукой налил себе полный стакан своего лучшего вина и единым махом опрокинул его в себя. Дорогущее, зараза! Но… для живого себя — ничего не жалко. Ничего. Честное слово.
Трактирщик уже собрался было повторить подвиг щедрости, но тут открылась дверь и тихо вошли они. Трактирщик так и не понял, сколько их было. Они все входили и входили. Трактирщику казалось, что им не будет конца. Они входили — и солнечный свет умирал, соприкасаясь с ними. Но спасительная тьма не опускалась взамен. Место теплого солнечного света занимала белая мгла. Ледяная и жуткая. А они все входили и входили… и трактирщик не мог сказать, сколько их уже вошло. Он просто стоял и молился всем Богам, каких знал. Даже тем, в которых не верил. Он просил Богов, чтобы входящие, наконец, вошли и закрыли дверь. Быть может, тогда он вспомнит, как дышать — а иначе ему не жить. Те, кто не дышит, обычно умирают.
Кошмар. А ему казалось, что страшнее ронских магов ничего и на свете не бывает. Как же.
Трактир заполнился до отказа, и и дверь захлопнулась.
— Садись, — приказал кто-то, и вошедшие быстро и дисциплинированно сели.
Трактирщик умудрился затолкать в себя небольшой комок воздуха и теперь пытался повторить эту полезную для здоровья процедуру.
— Трактирщик! — продолжил тот же голос. — Еды на всех!
— Что прикажут уважаемые господа? — стараясь не дрожать, спросил трактирщик.
— Вино и мясо, — прозвучал ответ. — И шевелись! Повелитель не должен ждать.
Содрогнувшись от непередаваемого ужаса и наконец-то сумев как следует
