– Стихи? – нахмурился Зикер. – Не понимаю. А почему они оказались в твоем сейфе?
– Потому что их написал я, – виновато ответил Главный Маг Джанхара.
– Но они были защищены каким-то невероятным заклятием! – все еще не веря, воскликнул Зикер. – Архимаг потерял двоих опытных разведчиков, прежде чем они смогли добраться до текста и сделать копию. Эта штука была спрятана за самыми важными бумагами!
– А ты никогда не клал бутерброд поверх важнейших бумаг, решающих судьбы народов и государств? – устало поинтересовался Йоштре.
– Случалось, – пожал плечами Зикер.
– А если бы ты написал что-нибудь, чего тебе очень стыдно, а уничтожить – жаль, потому что есть надежда когда-нибудь поправить, – промолвил Йоштре, – разве ты не упрятал бы это подальше, снабдив основательным заклятием, просто так, на всякий случай?
Зикер удивленно присвистнул.
– Так значит… все это… вся эта великая война… все эти голоры и оннеры… – Зикер не выдержал и расхохотался.
Йоштре обиженно вскинулся, но потом махнул рукой и присоединился. Любому поэту обидно, когда потешаются над его стихами, особенно если он осознает, что они и в самом деле не слишком хороши, – но Зикер ведь смеялся вовсе не над стихами.
Зикер смеялся над плетением судеб и выкрутасами душ, над поворотами и скрещениями троп, над той неведомой дудкой, под которую пляшет каждый, пляшет с рождения и до смерти, будь он величайшим из магов или ничтожнейшим из смертных. Зикер смеялся, потому что смех – это все, что человек может противопоставить судьбе, ее безжалостным и ярким шуткам, ее стремительным и беспощадным ударам. Зикер смеялся – и вместе с ним хохотали все, кто был рядом. Великая война, случившаяся от ничтожной причины, от глупого клочка бумаги, исчерканного графоманом! Судьба умеет пошутить, что да, то да! И лучшее, что мы можем сделать, – это смеяться вместе с ней и над ней, потому что слезы – плохая замена. Смеющихся, конечно, можно убить, но они умрут непобежденными! А потому – никаких слез! Смеяться!
Смеялись все.
Кто знает, что было бы, прознай Архимаг истинную причину неистового веселья, охватившего Зикера и компанию? Кто знает, что было бы, узнай он правду о джанхарском пророчестве? Может, кто-то и знает, ко не я. Потому что Архимаг так и не получил этих сведений. Он был сильно занят, спасая свою армию. Ему тогда не до стихов было. Все, о чем он мог думать, – армия. И Черная Стража. И Чаша, конечно. Чаша. Чаша Тьмы. Добыть бы ее! Добраться бы! И тогда они все у него… все!
– Бедняга Йоштре, мучается небось, переживает. Такая заваруха, и все из-за него, – задумчиво проговорил Зикер.
– И почему это из-за него? В конце концов, каждый имеет право писать плохие стихи. Вот если бы ваши дурацкие маги-разведчики по чужим сейфам не лазили, ничего бы и не случилось, – возразил Линард.
– Позволь напомнить, что это не мои дурацкие маги-разведчики. Мои все при мне, в Ордене Беглых Магов. А это дурацкие разведчики дурацкого господина Архимага. И вообще, разведка на то и существует, чтобы лазить по чужим сейфам и таскать оттуда всякую фигню, которая при ближайшем рассмотрении оказывается вот именно что фигней, а вовсе не тем, чем надо и на что надеялись.
– Получается, никто как бы и не виноват? – прищурился Линард.
– Ну почему же? – усмехнулся Зикер. – Виноваты всякие древние пророки.
– Ну ты и загнул! – удивился Линард. – Это еще почему?
– А потому что поэты они хреновые, – ответил Зикер. – Совсем как каш уважаемый Йоштре. Может, даже и похуже. Их пресловутые пророчества изложены такими дубовыми, корявыми и занозистыми виршами, что принять убогое творение Великого Магистра Туйена за очередное из них – проще простого!
– Однако, – покачал головой Линард. – В этом что-то есть. Хотя… если кто-то ищет повод для войны, он его завсегда найдет.
– Уж это точно, – согласно кивнул Зикер.
– Не нравится мне все это, Мур, – негромко заметил Курт.
– Что именно? – поинтересовался посох.
– Все, – ответил Курт. – Маги эти… раньше я их постоянно чувствовал. Вот как ты сказал, что они есть, я насторожился и понял – да вот же они! Как крохотные точки где-то далеко, а некоторые – ближе. Как крупа в кипящем супе. Туда-сюда… туда-сюда… рыщут, шарят!
Курт замолчал.
– Ну и? – поторопил его посох.
– Не чувствую я их больше, – ответил Курт. – Вдвое настороже, а не чувствую. И не потому что их нет. Я знаю, что есть. Просто учуять больше не могу. А еще… зря я, наверное, сел милостыню просить. Мне никогда еще столько не подавали. Так вообще не бывает. Даже в таких богатых да щедрых местах. Ты заметил, что я деньги в канаву сыпанул?
– Заметил, – ответил посох. – Меня это позабавило. До сих пор мне казалось, что ты несколько иначе к ним откосишься.
– Да на них лавку открыть можно! – воскликнул Курт.
– Тише, – урезонил его посох. – Да, пожалуй, ты прав. Все это не может не настораживать. Кстати, а зачем ты их выбросил?
– Чтоб легенду не развалить, – вздохнул Курт. – У кого столько денег, тот уже не нищий, а предприниматель. С такими деньгами много чего предпринять можно.
– Вот! – усмехнулся посох. – Вот тебе и ответ на все твои вопли, мол, не хочу в разведке работать и жизнью рисковать. У тебя только что был шанс – да еще какой! – разбогатеть и наплевать на все остальное. В том числе на разведку. Но ты не стал этого делать. Ты выбросил в канаву то, чего тебе всю жизнь так недоставало, и продолжаешь идти на смертельно опасное задание. Вот и ответ на вопрос: чего же тебе больше всего хочется.
– Я даже и не подумал о такой возможности! – потрясенно прошептал Курт.
– Меня это не удивляет, – сказал посох. – А все потому, что ты такой же авантюрист и раздолбай, как я! Как все мы.
– Наверное, – пожал плечами Курт. – Я не собираюсь возвращаться к той канаве за деньгами. Даже сейчас, когда ты сообщил мне о такой возможности, – не собираюсь. Потому как, если подумать, – ну на фига мне лавка?.. Однако что дальше делать будем? – помолчав, добавил он.
– Думаешь, нас обнаружили? – спросил Мур.
– Уверен в этом, – кивнул Курт. – Зря Йоштре на нас понадеялся. До обоза этого еще топать и топать, а мы уже влипли.
– Прорвемся, – утешил его Мур. – Заодно научишься пользоваться боевым джанхарским посохом, то есть мной. Я сейчас быстренько обучу тебя простейшим боевым приемам.
– Раньше у меня не слишком выходило, – напомнил Курт.
– Так то – раньше! – усмехнулся посох. – У тебя тогда Вэйэрн Лаанрона еще не было. И сам ты был болван болваном. А сейчас ты уже не болван, а всего лишь полудурок. Так что я тебя вмиг обучу. Полудурки – обучаемый народ.
– Всему-всему обучишь? – ехидно поинтересовался Курт.
– Да нет, только самому простому, – в тон ему ответил посох. – Тому, что даже сопливые младенцы знают. Все равно в сочетании с твоей Силой этого хватит. Не может не хватить. Нас ведь тоже не самые могущественные ребята ловят. Они еще не знают, с кем связались, бедняги.
