пренебрежение приличиями. Год назад я делала репортаж о молодежном фестивале у вас в Юго-Западном Тафеа, и… Я не ханжа, Эйнар, но все-таки…
— В общих чертах я понял, о чем вы, — сказал судья, — Но цивилизованность состоит не в том, что люди носят штаны, а в том, что люди преобразуют природу, так как им удобно. Но если в природе что-то и так удобно устроено, то зачем это трогать? 100 тысяч лет было так: первого ребенка рожали лет в 16, а его содержанием занималось старшее поколение. У людей даже инстинкты под это приспособлены. Исторически недавно стали делать по-другому: фиксировать пару уже постарше, лет в 20–25, и только тогда рожать, причем все заботы о ребенке сваливать на эту пару. Ничего хорошего из этого новшества не вышло. В том возрасте, когда люди только начинают самостоятельную экономическую жизнь, этот ребенок оказывается обузой. Для женщины это или крест на карьере, или перегрузка, так что она и первого-то ребенка заводит с опаской, а решиться на второго ей бывает просто страшно. Ну, и зачем было идти поперек природы в этом вопросе?
— Тем не менее, цивилизованным людям хочется жить самостоятельно, индивидуально, а не в первобытном племени, — сказала Берилл.
Эйнар развел руками, изображая полнейшее недоумение.
— А мне казалось, что цивилизованным людям хочется жить так, как им хочется, как лично им сейчас удобнее. Иногда хочется пожить в маленькой семье, иногда в племени, а иногда даже и одному. Это зависит и от возраста, и от профессии, и от много чего еще. Зачем за людей решать то, что они сами решают гораздо эффективнее, чем посторонний дядя?
— Да, — согласилась она, — пожалуй, с этим утверждением действительно не поспоришь. Увы, Эйнар, у нас осталось всего 20 секунд эфира. Что бы вы хотели сказать в финале нашей, безусловно, увлекательной беседы?
— Даже не знаю. Я так много говорил… Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Приезжайте к нам в Нумеа, тут рядом. Это не Сидней, конечно, но можно очень неплохо отдохнуть. Вообще, давайте чаще есздить друг к другу в гости. Мы же соседи, все-таки.
— Ох, ни фига себе! — Келли, взяла со столика мобильник, ткнула иконку с улыбающейся черной рожицей и, дождалась, когда возьмут трубку, спросила, — Эй, вы что там тащите?
— Привет, Келли, — раздался в трубке радостный голос Эланга, — это хрень какая-то, типа самолета. Мы ее на рифах Уинслоу подняли. Может, Оохаре купит? Он, вроде, хотел.
— А что за два плавника у вас за кормой? Я их даже отсюда вижу!
— Это, по ходу, дельфины. Они уже неделю болтаются на внешнем рейде, а тут увязались. Они такие прикольные!
— Дельфины, — повторила она.
Сзади неслышно подошел Спарк и …
— Что за манера подкрадываться и хватать за сиськи! — возмутилась Келли, — Сколько раз тебе говорила… Нет, это я не тебе, Эланг.
— Я думал, тебе нравится, — сказал Спарк.
— Нравится, если ты не подкрадываешься.
— А что там про дельфинов?
— На, посмотри, — она протянула ему бинокль.
Приблизительно через полчаса на пирсе у дома Оохаре собралась изрядная компания, смотреть «хрень типа самолета» и увязавшихся дельфинов. Хрень оказалась японским истребителем-бипланом, «Ki- 10 Kawasaki», модель 1935 года. Эти простые, надежные машины использовались на тихоокеанском фронте до середины второй мировой войны, и многие из них оказались на дне. Одни были сбиты в воздушных боях, другие затонули вместе с авианосцами, а третьи были сброшены в воду при отступлении, «чтоб врагу не достались». Судя по хорошему состоянию данного экземпляра, он относился к третьей группе. Сейчас он стоял рядом с пирсом, на 3-метровой глубине, так что на поверхности были только 10-метровый каркас верхнего крыла и верхушка хвоста. Подростки, не без позерства, излагали хронику его подъема со дна при помощи двух надувных понтонов и последующей буксировки до дома. Что касается дельфинов, то это оказалась парочка обыкновенных афалин, которые, судя по всему, сопровождали буксируемый самолет просто из любопытства. Теперь они болтались у пирса, не без оснований полагая, что им тут, раньше или позже, перепадет сколько-нибудь свежей рыбы.
— По ходу, прикормленные, — констатировала Уфале, и потянулась к мобильнику.
— Сейчас опять мелкого начнет эксплуатировать, — предположил Оохаре, и не ошибся.
— … Ралито, двигай к пирсу! Тут, по ходу, реальный японский истребитель нашли… Ну, я тебе говорю. Даже два пулемета есть, правда ржавые… Скелета в кабине нет. А нужен?.. Ну, короче, сам посмотришь. Да, купи там, по дороге, ведерко живой рыбы, у нас тут два дельфина… Как у кого, у Хинаои, конечно… Ну, не совсем по дороге. Тебе что, трудно? Ноги отвалятся? … Ну, математика. Ее же тебе задали, не мне… Что я папе обещала? Ну, да, и что теперь, вообще за тебя учиться?… Ладно, тащи, придумаем, кто сделает.
К моменту появления Ралито с ведром, компания на пирсе уже вплотную занялась делом. Оохаре развернул стрелу подъемного крана, так что она оказалась прямо над самолетом, и теперь бодро руководил креплением строп. Спарк и Акела плавали вокруг затопленного корпуса, выполняя его команды и отпуская скептические замечания (в смысле, интересно, какая часть при таком креплении отвалится, большая или меньшая). «Люди упаики» были на подхвате, и то и дело, встревали со своими советами, иногда, впрочем, толковыми.
Всех трех девушек отправили плавать с дельфинами. Как пояснил Оохаре:
— Во-первых, у дельфинов плюсовое биополе. Типа, польза для здоровья. А во-вторых, они не будут лезть под руку.
— Это мы, что ли, не будем лезть под руку? — возмутилась Уфале, — Да я вообще лучше тебя краном управляю! Мастер, блин, нашелся. Офигеть.
— Да нет, я про дельфинов же.
— Ну-ну, — сказала она, — Не вздумай начать поднимать, пока я стропы не проверю. Еще поломаешь эту штуку. И вообще, я сама буду поднимать.
Оохаре собирался что-то ответить, но его подруга уже нырнула с пирса, и поплыла под водой, так что говорить ей что-либо было совершенно бесполезно. Дельфины, как по команде, развернулись и поплыли за ней. Впрочем, через несколько секунд они уже оказались далеко впереди.
— А они не кусаются? — с некоторым сомнением, спросила Келли.
— Теоретически, нет, — заметила Санди, первой сползая в воду, — У них инстинкт симпатии к человеку. Так пишут.
— Ладно, будем надеяться, что это не первоапрельская шутка.
К моменту, когда они оказались в воде, Уфале уже пыталась играть с дельфинами, но для этого надо было, как минимум, к ним приблизиться. Попробуйте догнать в воде существо, которое способно почти мгновенно разогнаться до скорости 25 узлов. Стоило девушке приблизиться к одному из дельфинов на расстояние менее 5 метров, как он делал легкое, едва заметное движение, и дистанция увеличивалась втрое. Иногда дельфин просто нырял и оказывался в тех же 5 метрах, но уже у нее за спиной.
— Нахальные невоспитанные звери! — сообщила Уфале, когда Келли и Санди подплыли к ней, — Ни одно приличное существо не будет так издеваться над человеком!
— А ты говорила, прикормленные, — заметила Келли.
— Ну, так. Жрать-то они будут, вот увидите.
Один из дельфинов высунул голову из воды в 5 метрах от них, и издал звук, похожий на скрип дверных петель, не смазанных с прошлого века.
— Он еще прикалывается! — крикнула Уфале и сделала стремительный рывок в его сторону. Стремительный по человекческим понятиям, а не по дельфиньим. Над поверхностью мелькнул кончик широкого раздвоенного хвоста, и под водой со скоростью торпеды пронеслось темное тело. Несколько секунд и дельфинья морда выскочила в 20 метрах ближе к центру лагуны.
— Дохлый номер, — объявила Санди, — Но, с другой стороны, они явно не дикие. Иначе бы и на такое расстояние не подпустили.
