South Pasific Popular Bank открыт счет и переведена сумма 126 тысяч долларов США, которой леди Освальд может распорядиться любым способом по своему усмотрению. Ниже приводилась подробная инструкция по управлению счетом.
На следующий день сержанту Освальду было показано ответное письмо Лорин.
Он прочел и воззрился на Чубби (точнее, на Улу) в полнейшем недоумении.
— Это чего такое?
— По-моему, письмо, как письмо, — заметила Ула, — Что вас обеспокоило, Хобарт?
— Это точно Лорин прислала? — подозрительно спросил он.
Ула позволила себе улыбнуться.
— Ну, разве что, что американская армия командировала ей секретаря-референта.
— Как же, держи карман шире, — задумчиво сказал Освальд, — надо же, а я и не думал, что Лорин такая… Такая…
Он замолчал, пытаясь подобрать подходящие слова.
— Эмоциональная, — подсказала Ула.
— Да, вроде того, — согласился сержант, — А что это за «католическое братство моряков», которое подарило ей 126 баксов? Лавочка вроде «Армии спасения»? Бесплатный суп и старые тряпки для нищих, хоровое пение «Jesus love you», и всякая такая хрень?
— Да, вроде того, — в тон ему ответила Ула, — Сумму прочтите внимательно. «Thou» после цифр обычно означает то же, что и три нуля…
Освальд прочел внимательно, поскреб ногтями щетину на щеке и спросил:
— Это какие-то ваши штучки? Решили повязать меня деньгами, да?
— При чем тут мы, Хобарт? Фонд создан контрабандистами из Малайзии и Филиппин для помощи семьям своих ребят, попавших в проблемные ситуации. Уж не знаю, почему они решили вам помочь. Может, вы когда-то помогли кому-то из них, а они добро помнят.
— А почему «католическое»?
— Чтобы не платить налогов в Новой Зеландии, — пояснила она, — Формально фонд создан при Народной Католической Церкви Океании.
— Впервые слышу про такую, — буркнул Освальд, — и не говорите, что тут обошлось без вас.
Ула пожала плчечами:
— Эти ребята нам не мешают, наши законы безразличны к контрабанде. Но от нас зависит безопасность их трафика в тихоокеанской акватории, а у них бывает нечто интересное для нас. Так появляются кое-какие личные связи. Биологи называют это «симбиоз».
— Понятно, — сказал сержант, — И чего вы от меня хотите за этот блядский симбиоз?
— Ничего.
— Так-таки и ничего?
— Ничего, — повторила она.
— Тогда на кой хрен вы это сделали? — спросил Освальд.
— У всех морей один берег, — ответила Ула.
— Не понимаю. Объясните.
— Я вам уже объясняла.
— Ага, было дело. Железный закон островитян, точно?
Она отреагировала коротким кивком головы.
— Но я-то не островитянин, — заметил он.
— Вы-то не островитянин, — согласилась Ула, — А я-то островитянка. И ваша жена, как мне кажется, тоже островитянка.
— Ерунда. Лорин из Юты, с Грин-Ривер. Там до любого моря миль 500. Она в жизни ин одного острова не видела. Так-то…. Психолог.
Выслушав эту язвительную реплику, Ула улыбнулась
— Видите ли, Хобарт, островитяне это не те, кто родились на острове. Я вот, например, родилась на берегу фьорда. Это те, кто определенным образом строят отношения со своими близкими, с обществом, да и с природой, пожалуй. Лорин строит их именно так.
— Вот как? — удивился он, — А я всегда считал, что Лорин просто деревенщина.
— В вашем таунхаузе я бы тоже выглядела деревенщиной, — заметила Ула, — ведь я вряд ли стала бы посещать женские клубы и благотворительные обеды, где обсуждают фасоны тряпок и тупые телесериалы. Я бы скорее нашла общий язык с Лорин, чем с местными ревнителями нравов и столпами местного общества.
— Хм… И о чем бы вы с ней стали говорить?
— Про детей, про мужей, про хозяйство… А уж как бы мы смеялись над соседями. Но главное то, что на нее можно положиться. У нас, островитян, о таком человеке говорят просто: я могла бы ей доверить моих детей. Все остальное мелочь по сравнению с этим.
— А про мужчину, на которого можно положиться, как у вас говорят?
— Так же, — лаконично ответила она.
На следующий день на рейде Раваки появилась Джули Лэтимер, что повлекло за собой цепь разнообразных событий, включая побоище в команде спецназа, завершившееся без серьезных увечий только благодаря моментальному вмешательству охраны с шокерами.
По окончании этого вмешательства, шестеро спецназовцев лежали на полу в два ряда с интервалами полтора метра. Завершала картину аптечка, оставленная военфельдшером также на полу, рядом с дверью.
Первым изменил позу лейтенант Нэд Шойо. Он сел по-турецки и молча окинул взглядом всю группу. Сержант Освальд приподнялся на локте, бросил на него равнодушный взгляд, затем подобрал лежащий рядом пульт и стал переключать программы телевизора.
— Выключи, — сказал Шойо, — поговорить надо.
— Тебе надо, ты и говори, — спокойно ответил Освальд, и сделал звук громче.
Остальные, постепенно приходя в себя, начали расползаться по койкам.
— Решил развалить команду? — холодно спросил лейтенант.
— Что развалить? — переспросил сержант, — Я что-то тебя не расслышал.
— Выключи телевизор, — повторил Шойо.
Освальд ткнул кнопочку «off» и бросил пульт через плечо на койку.
— Ладно, давай поговорим. Для начала, о том, Нэд, как давно ты начал нам врать. С самого прибытия в Оаху или когда нас взяли за жабры. И главное, ради чего ты начал врать.
— Все сказал? — поинтересовался Шойо.
— Пока ответь на это, — сказал Освальд, — а там видно будет.
— А давай, выясним, с чего ты взял, что я вру? У тебя в заднице спрятана рация, или просто дамочка-психолог поездила тебе по ушам? То-то ты у нее сидишь по часу каждый день.
— Дамочка-психолог дала мне пошарить в интернете, ясно?
— Дала пошарить? — лейтенант усмехнулся, — А чем ты за это расплатился, Хоб? Натурой? Не думаю. Деньгами? Вряд ли. Остается информация. Выходит, Хоб, ты нас продал.
Сержант тоже усмехнулся, с некоторым трудом поднялся на ноги и упер кулаки в бока.
— Что продал? — спросил он, — Какую, на хрен, информацию? Мы пятеро ни черта не знаем. Другое дело, ты, Нэд. Ты шептался в дежурке с этим полковником в Оаху, а мы торчали на пирсе. Не знаю, что он тебе сказал, но видимо, что-то секретное, раз даже нам это знать не положено. Может, за эти секреты можно купить одну жизнь, а остальные пять должны пойти на корм акулам? Вот ты и кричишь громче всех «держи вора». У тебя сначала Нол всех продал, потом я. А на самом деле продал всех ты. И тебе надо, чтобы мы все молча сдохли. В море бросят шесть мешков, и один из них будет набит песком. А ты получишь денежки и с новыми документами поедешь валяться на пляже где-нибудь в Австралии.
После этого длинного монолога повисла напряженная тишина. Только режим ошейников удерживал
