Синэо убрала трубку, и лаконично сообщила:
— Romeo-Charlie (что на флажковом языке означает: «Принято. Ответ положительный»).
Тут-то и началось веселье по-взрослому. Прибывшие немедленно подбили местных на игру «акула и чайка», суть которой Келли изложила Винсмарту очень доступно:
— Вот эти пары ребят по грудь в воде, это рифы. Чайка… ну, та девчонка, будет по ним прыгать. Она, по ходу, нелетающая чайка. Ей надо допрыгать отсюда, вон до туда. А в море будет акула… вон тот парень. Он будет ловить ловить чайку, а рифы играть за нее. Руки они держат друг у друга на плечах, но они могут под водой пинать акулу ногами. Пинают иногда так, что мало не кажется. Игра-то азартная.
— А на что играют? — спросил док Джерри.
— На чайку… В смысле, на девушку, — пояснила Келли.
— В каком, смысле?
— Ну, в таком, — Келли сделала простой и понятный интернациональный жест.
— Это… Гм… Как?
— Ну, обыкновенно. Сейчас увидите.
Игра происходила стремительно. Все решалось секунд за 10–15, под крик, визг, плеск и шлепанье пяток «чайки» по плечам «рифов». Пинки под водой были не слышны. Их силу и точность можно было оценить по пошатанию «рифов» и резких сменах курса «акулы». Если «акуле» удавалось столкнуть «чайку» в воду, то оба плыли к неосвещенной части берега, а остальные вслед кричали им вслед всякие советы технического характера.
Один раз зрители взорвались восторженным визгом. Это Факир Слай в захватывающей 20-секундной игры спихнул-таки с «рифов» Синэо Номако.
— Ну, влипла, — фыркнула она, вынырнув из воды, — А тут есть грунт помягче кораллов?
— Есть надувной рафт вон у того пирса, — сказал Слай, махнув рукой.
Эту парочку проводили аплодисментами.
Чуть позже отличился док Рау, поймав Уаиани, студентку доктора Обо Ван Хорна. Он, в отличие, от других «акул-призеров», не исчез с девушкой в темноте, а вернулся вместе с ней к костру, где сидела все таже компания. Поскольку к тому моменту уже были готовы печеные тыквы с начинкой из тунца, и кальмары, жаренные на открытом огне, со сладким картофелем, народ здесь уже во всю питался, запивая еду молодым пальмовым винном..
— Я пожилой мужчина, — пояснил Рау свои действия, — Мне тяжело заниматься любовью с сильными молодыми женщинами, поэтому я их ловлю просто из спортивного интереса.
— Врет, — авторитетно сообщила Кван Ше.
— Вижу, — лаконично ответила Уаиани.
— Кошмарная нынче молодежь, — заметил Ван Хорн, — Никакого уважения к старшим. Как ты думаешь, Рау, это везде так, или только у нас?
— Не только везде, но и всегда, — вмешался Винсмарт, — Античные классики пишут, что 25 веков назад молодежь уже была ленивая, неблагодарная, непочтительная к старшим, и ни на что не годная. С тех пор она не изменилась к лучшему. Видимо, это генетическое.
Лайон Кортвуд обычно быстро находил контакт с людьми, это было важной частью его бизнеса (как и любого серьезного бизнеса вообще). При этом Лайон был осторожен и не позволял себе испытывать чувство симпатии к собеседнику с первой встречи. Координатор фонда-департамента технического развития Меганезии, Мелло Соарош, оказался редким исключением. Соарош встретил президента консорциума Atlinc прямо в аэропорту Лантона. Кортвуд прибыл скромно и незаметно, туристическим рейсом суперскоростной, но не слишком комфортной «Meganezia Starcraft». Он хотел спокойно «обнюхать территорию» до начала официальных мероприятий и был несколько удивлен, когда сразу после прохождения въездного контроля, начался официоз.
— Похоже, пресса не врет на счет полицейского режима, — пробурчал он, когда Соарош представился, — Я и чашки кофе в Меганезии выпить не успел, а власти тут как тут.
— Ага, — с энтузиазмом согласился Мелло, — Зато вы выпьете настоящего мокко с коньяком, а не какой-нибудь бурды. Я, уж поверьте, знаю, где тут умеют варить кофе.
— Откуда, черт возьми, вы знаете, что я пью мокко с коньяком?
— Так вы же сами сказали: полицейский режим. Тонтон-макуты целую ночь выбивали эту информацию из 20 невинных жертв, в кровавых застенках военной разведки. И, что самое обидное, зря старались. Могли бы найти то же самое в интернете за 5 минут.
— Чего? — Переспросил Лайон.
— Ваши привычки, как и привычки еще нескольких миллионов известных людей, давно уже являются общедоступной информацией в сети, — пояснил Мелло, — То, что вы летите на пресс-конференцию на Тероа, тоже является общедоступной информацией.
Тут до Лайона дошло. Он расхохотался и, покачав головой, сказал:
— Один-ноль в вашу пользу. Кстати, я не ослышался на счет вашей должности? Насколько я понимаю, это значит «министр».
— Приблизительно так. Что, не похож?
Соарош был похож скорее на мятежного индейского вождя, который для маскировки переоделся в пеструю гавайку и свободные ядовито-зеленые брюки, но не сумел скрыть осанку и стиль движений охотника за скальпами.
— Не очень, — честно сказал Лайон.
— Вот и мне кажется, что не похож, — согласился с ним Мелло, — Так как на счет кофе?
— Заманчиво. Но до спецрейса на Тероа всего 4 часа, а я хотел посмотреть город.
— Город я вам тоже покажу, — ответил Мелло, — Но, если у вас rendez-vous с какой-нибудь местной красоткой, то мы можем поговорить, пока будем лететь на самолете. На моем, я имею в виду. У меня маленький гидроплан. Это не так комфортно, как на спецрейсе, зато нет риска, что журналисты изнасилуют вас по дороге. То есть, конечно, если вы хотите…
— Местных красоток я еще не видел, — перебил Лайон, — Так что если вы не шутите на счет экскурсии и на счет самолета…
— Пошли, — коротко сказал координатор, — Все увидите.
И они пошли, а затем поехали на каре Соароша — верткой малолитражке с разрисованным дракончиками кузовом. Беглый осмотр меганезийской столицы вместе с краткой лекцией по истории, занял часа два. Затем бизнесмен и координатор обосновались в открытом кабачке на крыше одного из зданий делового центра, и Соарош немедленно перешел на основную тему, впрочем, не утратив при этом свойственного ему специфического юмора.
— Предстоит хорошая драка, — без предисловий, сообщил он, — Против нас выставляют не тех, кто задает вопросы, а тех, кто произносит филиппики, рассчитанные на восприятие большей части электората и оффи в ведущих странах Западного полушария.
— Против нас? — переспросил Кортвуд.
— Да. Я, конечно, представляю правительство, но применительно к данному случаю, я в вашей команде, если не возражаете.
— Вот уж против чего я не возражаю, Мелло. Язык у вас подвешен как надо, и вы, как мне кажется, не дурак подраться.
— Ну, не настолько, как в прежние времена, но на что-то еще гожусь.
— А чем вы занимались в прежние времена, если не секрет?
— Минной инженерией, — лаконично ответил Соарош.
— В смысле, что-то минировали, или наоборот, что-то разминировали?
— И так и так, — пояснил координатор, — Смотря по обстоятельствам.
На «ты» Кортвуд и Соарош перешли на полпути до Тероа. Когда двое понимают друг друга с полуслова, все церемонии летят к черту сами собой. «There is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth, When two strong men stand face to face, tho’ they come from the ends of the earth!», как писал Киплинг
