— В общих чертах так, — подтвердил Дин.
— Но если такая душа — это просто некий функциональный блок, зачем им нужен Марко? — продолжал рассуждать советник, — переписали бы ее у кого-нибудь, как модный клип — и все.
— Все не так просто, — заметил Дин, — вот например, иммунная система человека тоже не более, чем функциональный блок. Тем не менее, протезы рук, ног, сердца, почки — есть, а иммунной системы — нет.
Можно только пересадить ее элемент от донора, и то он не всегда приживется. Это — только одна причина, а есть еще и вторая. До сих пор никому не нужно было формализовывать и программировать удовольствие.
Математику, лингвистику, даже семиотику и философию — сколько угодно, но не удовольствие. Кого мог заинтересовать автосекретарь или автопереводчик, который испытывает удовольствие? Да никого!
— Как мы видим, моль это интересует, — возразил советник.
— Так моль, как серьезное социальное явление, существует всего четверть столетия.
— Пусть так, но удовольствие — это гораздо проще, чем интеллект.
— Вы уверены? — спросил Дин, — полагаю, что вы можете описать процесс собственного мышления, а попробуйте хотя бы в общих чертах описать процесс получения удовольствия.
— Ну, я делаю что-то, что мне приятно — и получаю удовольствие.
— Уровень павловской собаки, — прокомментировал Дин, — мясо появляется потому, что зажигается лампочка, а лампочка зажигается потому, что нажимают выключатель. Вопрос-то заключается в том, что есть процесс удовольствия, а не каким способом его можно получить.
Тилле ненадолго задумался, после чего сообщил:
— Пожалуй, я затрудняюсь так сразу ответить.
— И не только вы. Возьмите любой роман. Рассуждения героев описаны до последней запятой, когда же дело доходит до ощущений — будь то удовольствие, гнев или боль — сплошные метафоры, побочные эффекты типа вскриков или потемнения в глазах. А в итоге — испытал герой боль или удовольствие, сильное, слабое, тупое, острое, еще какое-нибудь.
Простая констатация факта — не более.
— А вы бы как ответили? — спросил Тилле.
— По-моему, мы и так уже слишком увлеклись теорией, — заметил Дин.
— Это уж точно, — поддержал его Бликс, — рассуждаем тут, кто как удовольствие получает, а сами сидим по уши в говне и пузыри пускаем.
Делать-то что будем?
— Я все же задам еще один вопрос, — сказал Тилле, — конкретный.
Что по-вашему будет с Марко, если мы запихнем его в виртуализатор и соединим с этими Серебряными Холмами?
— Вероятно, они проведут какую-то операцию с его подсознанием.
Например, выделят и скопируют оттуда какой-то необходимый им элемент.
Вероятно, при этом разрушится целый ряд психических связей и парень станет или психически больным, или дебилом. Разумеется, я могу ошибаться и он останется более или менее нормальным.
— Или покойником, — предположил Бликс.
— Вряд ли, — сказал Дин.
— В любом случае, это не выход, — резюмировал Тилле, — мне просто было интересно ваше мнение. Итак, у нас есть сутки. Какие будут предложения?
Бликс встал и прошелся по кабинету. Налил себе еще кофе. Сделал пару глотков и изрек:
— Полагаю, для начала надо найти этого Тлара и изолировать.
Оставшись без сети, он, как и любая моль, через день сломается и можно узнать у него все про всех остальных, а заодно что за пакость они нам готовят.
— В принципе, разумно, — согласился Тилле, — другой дело, что найти его будет не так просто. Как вы полагаете, мистер Снорри?
— Найти его очень даже просто. Доктор истории и философии Томас Ларсен — он же Т.Лар. — тихо скончался примерно полгода назад.
— Откуда вы знаете, что он же?
— Т.Лар. — его литературный псевдоним для «КС-Монитор». Он под ним написал не меньше двух дюжин статей. А жил он в местечке Серебряные Холмы неподалеку от Пимбо.
— Так что же вы, черт возьми, сразу не сказали?! — взорвался Бликс.
— А вы не спрашивали, — равнодушно ответил Дин.
Тилле повернулся к терминалу и набрал несколько слов. Через четверть минуты пришел ответ.
— Получается, вы беседовали с двумя очень бодрыми покойниками, — заметил он, — и мне не терпится навестить одного из них.
— Прямо сейчас? — спросил Бликс, — до Пимбо верных 300 километров.
— Почему бы и нет? На «юле» долетим минут за 40. Кроме того, с усопшими традиционно общаются в темное время суток.
3. Визит (22 апреля, около полуночи)
Стандартный коттедж типа «бабочка» стоял на вершине пологого холма и был окружен сетчатой изгородью высотой в полтора человеческих роста. Дорожка упиралась в двустворчатые ворота, которые, как это ни странно, оказались открыты. Стоило войти внутрь, как на веранде коттеджа зажегся свет.
— Гостеприимное место, — заметил Тилле.
Бликс молча вынул из подмышечной кобуры пистолет-пулемет, демонстративно передернул затвор. Дин презрительно фыркнул.
Двустворчатые стеклянные двери веранды при их приближении бесшумно распахнулись. Первым вошел Дин, следом — Тилле и Бликс.
Посреди веранды стоял легкий круглый столик, окруженный креслами-качалками типа 'надкушенное яблоко'. Посреди стола стоял запотевший стеклянный кувшин и полдюжины высоких стаканов. За столом в свободной позе скучающего аристократа сидел загорелый худощавый человек лет 50, одетый в футболку и шорты.
— Присаживайтесь, — пригласил он, — чуствуйте себя как дома.
— Привет, Том, — сказал Дин, усаживаясь и доставая сигару, — надеюсь, ты избавился от аллергии на табачный дым?
— Более чем. Кури, сколько влезет. Кстати, в кувшине твой любимый мятный коктейль.
— Очень мило, что ты об этом вспомнил.
— Может быть, вы представите нас друг другу, — сказал Тилле.
— Разумеется. Доктор Ларсен — советник Тилле, инспектор Бликс.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь трелями ночных цикад за окнами. Потом Ларсен, с некоторым недоумением оглядев гостей, спросил:
— Что-нибудь не так?
— Доктор Ларсен, по нашим данным вы мертвы, причем уже довольно длительное время, — осторожно сказал Тилле.
— Пустяки. Это же не помешало вам наведаться ко мне в гости.
— Итак, на самом деле, вы живы. — резюмировал Бликс.
— Не хотел бы навязывать вам свое мнение по этому поводу, — сказал Ларсен, — тем более, как я понимаю, у нас есть другая тема.
— Хорошо, оставим это, — согласился Тилле, — вернемся к нашей проблеме. И, если можно, без троглодитского диалекта, на котором вы говорили с мистером Снорри.
Ларсен улыбнулся:
