Ага, вот тут он неплохо выкрутился. И вот тут тоже.
Бой катился вперед. Объект наблюдения (впрочем, скорее, субъект) стрелял, прыгал, кувыркался… Параллельно шло акустическое воспроизведение, и Кирилл слышал голоса — свой, Ксанкин, Спирин, старшины Малунова и других атакуемых.
Вот и она, последняя атака, — когда все уже валялись без сил, а на него накинулась четверка поросят, с разных концов.
Лихо он с ними разобрался!
Но тут опять вернулась мысль об игре. Что-то все-таки в происходящем было необычным, а что именно — Кирилл и сам не мог понять. Раз за разом он прогонял запись последней атаки, следя за своими действиями и за действиями монстров-гостей.
Кстати, а почему это новобранцы оказались против поросят одни?
Кирилл расширил район наблюдения и еще раз просмотрел уже увиденное. Ага, старички в это время отбивали атаку каких-то летающих мешков, потому они и не пришли на помощь молодежи. Ясно! Никто, значит, нас не бросил на растерзание, как показалось некоторым горячим головам после первого боя.
Ладно, вернемся к своим похождениям.
Кирилл еще несколько раз просмотрел атаку четверки гостей. И наконец понял, что ему показалось странным. Все дело было в последнем монстре. Троицу Кирилл уложил как на блюдечке, но последний должен был его укокошить. Если бы что-то его не задержало. То ли задумался, то ли получал в этот момент приказ от своего командира…
— Слушайте, парни, мне надо отлить!
Остающаяся в 'шмеле' часть Кириллова сознания достучалась до той, что парила в виртуальности, и Кирилл начал возвращаться в реальность, сжигая за собой мосты.
— Слышь, Кент, давай приземлимся. Мне надо отлить.
Это же Тормозиллов голос.
Кирилл окончательно вернулся, отстегнул ремень и встал со скамейки. Хотел было размять затекшие мышцы, но вспомнил что положение у остальных ничем не лучше и сдержался. Снова сел на лавку. Дал команду ПТП перейти в режим tЙtЙ-Б-tЙtЙ с бойцом Переваловым.
— Терпи, Витек!
— Я уже и так давно терплю, — прошипел Тормозилло.
— Надо было перед полетом сходить. Прапорщик же спрашивал. Почему не признался? Ну задержались бы на две минуты. В худшем случае получил бы наряд.
— Я думал, дотерплю, — признался Тормозилло. — Воды-то ведь не пил. Но тут, в этой душегубке и так стрёмно…
Ну да, понял Кирилл, страх же на обрезка давит, а страх в первую очередь на мочевом пузыре отражается.
— Давай приземлимся, — взмолился Тормозилло. — А то я сейчас в штаны налью. Вот ей-богу, не травлю я вакуум!
Кирилл на секунду задумался. Просить у Малунова разрешения на посадку — значит, подводить под ржавые пистоны. И Тормозиллу — за то, что оказался не готов к несению службы; и себя — за то, что не проследил за подчиненным. У прапора станется. Нет уж… Кирилл вывернул шею и посмотрел в иллюминатор.
Первый борт выглядел как точка. Достаточно далеко…
Кирилл прервал голосовую связь с СОТУ, которая в этом режиме осуществлялась только через его ПТП (остальные замыкались на него), снова поднялся со скамейки и распахнул бортовой люк с той стороны, которую было не видно с первого 'шмеля'. Перешел с режима tЙtЙ- Б-tЙtЙ на общебортовой режим:
— Пилот!
— Слушаю, пилот!
— Подержи некоторое время ровную траекторию. А то у нас тут у одного обрезка сейчас санитарная авария произойдет.
Пилот оказался парнем понятливым.
— Есть, сержант! Пару минут пойду прямо. Но пусть аварийщик поторопится.
Все наконец поняли причину возникшей суеты. Рассмеялись, зашевелились.
— Шагай к люку! — скомандовал Кирилл виновнику торжества. — Смелее, смелее!
Возможно, в другое бы время Тормозилло и спраздновал труса, побоявшись брякнуться с высоты, но сейчас ему было уже до фомальгаута.
Он встал со скамейки и, пританцовывая, подобрался к люку.
— Пристраивайся! Это все, что я могу для тебя сделать. Иначе будешь купаться в моче. Да становись-то так, чтобы внутрь не попасть!
— Конец тебе не подержать, Тормозилло? — спросила Шиманская. — А то промахнешься ведь!
Все просто раскололись.
— Много хочешь, Викуля, — отозвался Перевалов, расстегивая ширинку. — За него многие бы подержались, да не многим дано.
— Отставить треп! — скомандовал Кирилл. — Тут дело серьезное! — Он приложил все усилия, чтобы тоже не улыбнуться. — Фарат, придержи товарища. А то вывалится еще!
Шакирянов, сидевший рядом с боковым люком, к которому пристроился Тормозилло, схватил того за пояс. И Витек принялся орошать поверхность Незабудки с высоты птичьего полета.
Минуты ему хватило. Послышался облегченный вздох.
— Как сказал бы Спиря, — пробормотал Тормозилло, — все стало вокруг голубым и зеленым. А ты, Шиманская, так бы не смогла! У тебя бы корма перевесила! Еще бы и Фарата за собой прихватила.
И Виктория Шиманская не нашла, что на это ответить.
А Кирилл восстановил голосовую связь с СОТУ.
— В чем дело, сержант? — тут же спросил прапор. — Почему отключились от связи?
— Все под плотным штурманским контролем, господин прапорщик. Мелкое происшествие, не стоящее вашего внимания.
К счастью, Малунов не стал настаивать на докладе о происшествии.
40
До первого приземления Кирилл отдыхал. Если можно назвать отдыхом сидение на не слишком удобной скамейке.
Наконец, прапорщик объявил:
— Внимание! Борт номер два, на посадку. Можно размяться, оправиться и перекурить! У вас десять минут.
И снова все было, как в первый раз. Посадка, 'обрезки направо — метелки налево', заплыв по зеленым волнам… Только теперь Тормозилло продолжал доставать Викторию:
— Эй, Шиманская! Что-то тебя не видать… Не спи там, сидючи! А то монстр за корму укусит.
— Не укусит! — отозвалась Виктория. — Промахнется!
