его допрашивать, как он немедленно попытался отдать богу душу. Сам попытался, заметьте! Причем не застрелился и не повесился… в общем, не покончил жизнь самоубийством, а просто упал и умер. Сердце, наверное! – Кирилл, подобно майору, выпустил под потолок струю дыма. – Или прозомбировал его кто-то на смерть, опасаясь предательства. Давний прием специальных служб… Да вот беда, не успел Боровский умереть окончательно. Вдруг ни с того ни с сего ожил и принялся отвечать на вопросы, которые мы ему задавали. И узнали мы, что его шантажировал некий Крестовский, который каким-то образом узнал, что Боровский подворовывает в родном банке. Этот самый Крестовский предложил Боровскому слетать в Хрустальные горы, к вершине Бедовая, и сделать видеозапись окрестностей этой самой вершины. Именно эту видеозапись вы и прислали мне, господин майор, под видом информации, переданной с Незабудки. Вам очень не хотелось, чтобы я оказался возле горы Прохладная. – Кирилл развел руками. – Но я, честно говоря, не понимаю, зачем была нужна вся эта возня? Ведь рано или поздно «кентавры» все равно бы добрались до этой горы!
– Не добрались бы! – сказал лениво майор. – Еще бы пара дней бесплодных поисков, и можно было бы отдать приказ прекратить разведку Хрустальных гор. Исходя из экономии средств. Конечно, военным обычно дозволяется не экономить ради решения боевых задач, но когда все- таки сберечь финансы удается, это имеет немалый политический резонанс. Короче, смысл в том, чтобы не вывести вас сразу на Прохладную, имелся.
– Подождите, майор, но у вас еще были сестры Гладышевы. Даже если бы я вышел на Прохладную, я бы все равно в компании с ними ничего не почувствовал. Так каков же смысл имелся?
– А если бы вы оказались возле Прохладной без сестер! Что в результате и произошло, несмотря на все мои ухищрения. Нет, подстраховаться следовало.
– Так это просто была подстраховка…
– Ну разумеется, капрал! – отмахнулся майор. – Но мы отвлеклись… Что там у вас дальше произошло с Боровским?
У Кирилла появилось ощущение, что весь этот разговор бессмыслен, что Егоршин попросту тянет время, что во время разговора этого происходит нечто, что не могло бы произойти, если бы разговора не велось. Но понять, как поступать сейчас, было просто невозможно. Ну не встать же и не уйти, в конце-то концов! Для того, что ли, приходил сюда!
– А дальше я показал Боровскому ваше изображение, и он узнал в нем Крестовского.
– Мое изображение… Очень интересно! И где же вы его взяли? В сети штаба его нет, даже если бы вы и сумели каким-то образом забраться в нее. Вы, помнится, до попадания в учебный лагерь какие-то время работали хакером, но вряд ли бы вам хватило квалификации, чтобы взломать защиту СОТУ.
– Вы неплохо изучили мое досье, господин майор. Неплохо, но невнимательно. Там должно быть отмечено и то, что я неплохо умею творить триконки.
– А причем тут триконки? – не понял майор. – Способность рифмовать строчки ничем не связана с хакерской квалификацией.
– Вы забыли, что триконка – не просто срифмованные строчки.
И господин майор увидел, как прямо перед ним, на столе, возникла его, господина майора, голова. Он даже вздрогнул от неожиданности.
– Процесс опознания в этой видеоформе шантажиста Крестовского запечатлен в записи, – пояснил Кирилл. – Я одного не пойму… Зачем вам потребовалось шантажировать Боровского? Ведь, насколько я понимаю, вы способны заставить любого человека сделать то, что вам требуется, безо всякого шантажа.
Егоршин усмехнулся:
– Ах, капрал, вы даже не понимаете, как велико удовольствие, когда порочный человек подчиняется вам не потому, что вы его прозомбировали, а потому, что вы его заставили совершить нужный вам поступок, использовав его же собственные пороки – жадность, трусость, зависть, готовность продать все и вся… Это сродни алкоголю, который люди принимают для удовольствия.
Шеридан издал короткий мелодичный звук.
Судя по всему, господину майору пришло какое-то сообщение. Или срочный приказ командования.
– Уберите это. – Егоршин кивнул на видеоформу.
Кирилл дематериализовал ее.
– Благодарю вас, капрал! – Майор воссоздал триконку дисплея и принялся изучать ее содержимое.
Лицо его медленно, но неуклонно мрачнело. Будто делалось каменным…
Судя по всему, сообщение или приказ были нерадостными.
Дематериализовав дисплей, майор повернулся в сторону Кирилла.
– На самом деле, капрал, все ваши нынешние ночные похождения были бессмысленны. Мне до фомальгаута все эти допросы. В том числе и наш с вами теперешний разговор. То, что не должно было произойти, увы, произошло еще днем на Прохладной. Вот этого нельзя было допустить!
– Чего – этого? Что там такое произошло?
– А вот этого я, простите, капрал, вам и не скажу. – Он усмехнулся. – Что, мучить меня станете? Как полицейского на Первой Поперечной улице? Что вы с ним сделали?
Кирилл объяснил.
Майор снова усмехнулся:
– Ну, здесь у вас это не получится. Оружия-то нет.
– Так я ведь, господин майор, могу и без оружия.
– Это как? С помощью физической силы? – ехидно поинтересовался Егоршин.
– Именно! Сломаю вам мизинец на левой руке. Или на правой… А потом безымянный.
Егоршин перестал усмехаться, сделался зол:
– Кишка у вас тонка, спаситель человечества! Я не бессильный старик и не в оковах, могу за себя постоять, знаете ли!
Похоже, он пытался спровоцировать Кирилла на применение физической силы.
И Кирилл сразу успокоился. Чтобы ни задумал этот тип, ни в коем случае не стоит идти у него на поводу.
– А зачем, собственно, мне вас мучить? Стоит доложить по команде о том, что случилось на Синдерелле, и, помимо моей скромной персоны, найдутся желающие помучить вас. Только дайте им волю. Желающих стать спасителями человечества всегда оказывается много.
– Ну, как угодно… Капрал Насоновский!
Вошел капрал-секретарь.
– Слушаю, господин майор!
– Принесите чаю. Два стакана.
– Есть, господин майор!
Дверь за капралом закрылась, и Кирилл вновь перевел внимание на Егоршина.
С какой бы это стати господину майору вздумалось вдруг разводить чаи со своим противником?
И тут на него жутко понесло угрозой сзади.
Реакция была мгновенной: мышцы ног сократились сами собой, Кирилла скинуло со стула и бросило в сторону.
