Усачева кожи нету, все нутро как на ладони, а Гудков вообще скелет ходячий. Такие как в гости заявятся – сердечный приступ обеспечен.
Недавно как раз было дело – бомжик какой-то решил переночевать на кладбище, только прикорнул… а тут эти двое случайно на него набрели. И ведь плохого-то ничего не сделали – просто спокойной ночи пожелали. Вежливо. А только мужика того с тех пор не то что на кладбище – вообще в этих краях не видели. Ленинский, Железнодорожный да Октябрьский районы отныне за версту обходит – калачом не заманишь!
– А шкажи-ка, Прокоп, нет ли у тебя в доме какого-никакого колдунишки? – задумчиво спросил Григорьев. – Ну хоть шамого паршивенького? А то я б тебе кое-чем подсобил…
– Ну-у-у-у… – напряг память старый домовой. – Ну как тебе сказать, Демьян Федорыч… Есть одна… вроде бы как… ну, что-то вроде того… что-то наподобие… да…
… Ирина Прохорова не любила свою настоящую фамилию. Разве же это фамилия для ведьмы – Прохорова? Нет, клиенты знали ее исключительно как Лялю Звездную. Это ей казалось более звучным.
Хотя некоторые знакомые втихаря хихикали.
Всем желающим ее слушать Звездная представлялась цыганкой. И не просто какой-то там, а самой настоящей цыганской принцессой!
На самом деле, конечно, с этим народом ее ничего не связывало. И все это прекрасно понимали – очень уж трудно выдавать себя за цыганку, имея светлые волосы и типичное «рязанское» лицо.
Ляля зарабатывала на жизнь ведьмовством. Гадала на картах Таро, чертила гороскопы, снимала (и наводила) порчу и сглаз, привораживала и отвораживала, чистила ауру и карму, развязывала сакральные узлы, проводила спиритические сеансы… Ну, в общем, занималась всеми теми магическими фокусами, которые трудно проверить – вправду ли колдует или так, просто бормочет чего-то.
– Жизнь невозможно повернуть назад… – напевала гадалка, одной рукой раскладывая карты, а другой помешивая чай.
Со шкафа за ней наблюдали Прокоп и Венька. Ляля Звездная ни разу еще не замечала ни домового, ни гремлина. Не заметила и теперь.
– Квартирка готичная, – поковырял в зубах Венька. – Годиццо. Прикинь, старый, а я сегодня у Доктора Ливси в каментах нагадил!
– Где? Чего? Зачем? – тупо заморгал на него Прокоп. – Ты чего несешь, Венька?
– Кисакуку! – пощелкал сморщенными пальцами гремлин. – Это оффтопик. Не мог не поделиццо радостью.
– Какой еще радостью?
– Старый, учи албанский. Гадить в каментах – это моя профессия. Больше скажу – призвание. Я же гремлин! Как говорится – погадил, и спи спокойно. А Доктор Ливси – самый тысячный тысячник, ему гадить особенно почетно! Понелнах, старый?!
– Венька, не отвлекайся! – дернул его за плечо Прокоп.
– Да кто отвлекаеццо?! Ужоснах!
– Ну раз не отвлекаешься, так иди и работай! Помнишь, что делать?
Венька кивнул и спрыгнул со шкафа. Крохотная зеленая фигурка, сплошь покрытая бородавками и рытвинами, метнулась по полу и исчезла в коридоре. Через несколько секунд задребезжал дверной звонок.
Звездная оживилась – в гости к ней захаживают исключительно клиенты, а клиенты обычно означают деньги. Она поднялась со стула, накинула цветастую шаль (по ее мнению – такие носят все цыганки), и отправилась открывать.
Прокоп тут же скользнул вниз, вскарабкался по ножке стола и сыпанул в чай щедрую горсть земли. Самой обыкновенной земли. Торопливо размешав ее собственным пальцем, он помчался обратно к укрытию. И вовремя – хозяйка квартиры уже возвращалась, сердито ворча на проклятых мальчишек, которым делать больше нечего, кроме как хулиганить под дверями.
Вслед за гадалкой вернулся и Венька. Они с Прокопом показали друг другу знак «ОК», и домовой утопал в спальню, а гремлин юркнул под плинтус, ныряя этажом ниже.
Ляля Звездная выпила испорченный чай. Правда, недовольно морщилась, не понимая, что случилось и почему вкус такой отвратный, но все же проглотила почти половину этой гадости, прежде чем решила, что лучше будет заварить свежего.
– Кха! Кха! – закашлялась бедная женщина, с трудом поднимаясь на ноги. – Заварка, что ли… кха! Кхе- кх-кха!!! Господи…
Через несколько секунд она упала на пол, корчась от боли. Белки глаз выкатились, из уголка рта сочилась желтоватая слюна, пальцы царапали дорогой ковер. Тем временем в спальне что-то звякало – это Прокоп перебирал заначку Ляли Звездной. Самозваная цыганка скопила довольно много всевозможных ингредиентов на все случаи жизни.
Правда, применять их не умела совершенно.
– Совиные когти… – бормотал Прокоп, роясь в груде заплесневелой дряни. – Ага, есть… Ослиное сало… вот оно…
– Еще шарфик нужен, вязаный… – гулко пробасили сзади.
Там стояла Ляля Звездная. Очень неуверенно, пошатываясь, едва не падая. Рот по-прежнему полуоткрыт, и из него сочится слюна, руки болтаются, словно плети, а глаза едва не вылезают из орбит.
– Здравствуй, Демьян Федорыч, – обернулся Прокоп. – Ну как обновка? Не жмет?
– Тесновато… – проворчала гадалка, неестественно двигая челюстями. – Худущая-то какая… Каблуки эти… как они на них ходят?!
Хозяин Кладбища, занявший тело Ляли Звездной, решительно сорвал туфли на шпильках, отбрасывая их прочь. Удалось ему это только со второй попытки – в первый раз он схватил только воздух рядом со ступнями. Чужое тело пока еще повинуется не в полной мере – со стороны несчастная гадалка напоминает марионетку, управляемую нетрезвым кукловодом.
– Неудобно… – пожаловался Григорьев. – И дар у этой тетки совсем крохотный… Все равно что нулевой – дубовая колода и то бы лучше колдовала… Ты получше мне никого не нашел?
– Прости, Демьян Федорыч, у нас в доме она одна такая… Ну ты теперь хоть не шепелявишь.
– Конечно… – проворчал Хозяин Кладбища устами Ляли Звездной. – Попробовал бы сам говорить языком, которого, строго говоря, и нету вовсе… После такого любой… ладно, черт с ним… У меня времени мало – часиков шесть, не более… Пока не растворится…
Прокоп подсыпал гадалке в чай земли с могилы Григорьева. Причем перемешанной с его же прахом. После того, как эта бурда оказалась внутри несчастной женщины, Хозяин Кладбища получил возможность втиснуться в ее тело. И немедленно этим воспользовался.
Но времени у него действительно немного – этот фокус кратковременный, могильная земля быстро перестает действовать.
– Давай-ка поторопимся, – засучила рукава гадалка.
– Да, Демьян Федорыч, ты уж поспешай, скоро выходить… – обеспокоенно посмотрел на стенные часы Прокоп.
В квартире Скворцовых тем временем творилось черт знает что. По стенам низвергались могучие потоки, из всех кранов хлестали настоящие фонтаны, унитаз бурлил подобно джакузи, холодильник плевался, словно настоящий гейзер…
Даже из ваз с цветами текла вода.
Муж и жена Скворцовы устало возились с тряпками и ведрами. На их счастье, квартира ниже пока что пустовала, так что гневные соседи в дверь не стучались. А вот самим жильцам приходилось несладко – такого наводнения у них еще не бывало.
– Я-то уж надеялся… – сердито сопел глава семейства. – Опять начинается…
– Вон туда вазочку подставь, палас испортится! – сунула дочери хрустальный горшок мать.
На самом деле вина здесь лежала отнюдь не на прежнем «барабашке». Той неведомой силе, что поселилась в их младшей дочери, нужно было больше времени, чтобы приспособиться к новой квартире. Пока что она проявлялась слишком слабо – пройдет не меньше недели, прежде чем это начнут замечать
