– Да знаю, знаю!.. – рассмеялся Хобокен. – Гайяван Катаклизм, практически родственник мой!
– Что-о-о?.. – нахмурился Гайяван.
– Как супруга поживает, Гайяван? Коли вернешься домой – передавай малышке Киндесте привет! Не позабыла ли еще своего милого Бокаверде?
– К-ха-а-а-ак?!! Ты знаешь мою жену?!
– Да не смущайся ты, не смущайся так! Знаю ли? Да еще как знаю! Кто знает – может, сынок-то твой вовсе даже и мою фамилию носить должен, прости Единый! Как там мальчонку величают?.. Бол, кажется?.. Бол Хобокен – недурно звучит, а?..
– Ты!.. ты!.. Не смей… не смей… мою жену!..
– Да ладно тебе дурковать, Гайяван! Ну и что с того, что супруга у тебя шлюховата чуток? Подумаешь, эка невидаль!
– Что ты сказал?!!
– А что я такого сказал? – хмыкнул Хобокен. – Соврал, что ли? Да нет, нисколечко. Все знают, что малышка Киндеста переспала с половиной Иххария. Да и иностранцами вроде меня не брезговала – военный мундир, он, братец, на девчонок завлекательно действует…
– Моя жена – святая, отродье!!!
– Насчет святой не знаю, но за щеку и в самом деле брала роскошно! До сих пор вспоминается!.. эх, были же деньки, прости Единый!..
– Закрой свою поганую пасть!!! – резко поднялся на ноги Гайяван. Его лицо налилось кровью, из пепельно-серого став мутно-багровым. По нижней губе стекает капелька слюны, ноздри неистово раздуваются, пальцы мелко дрожат.
– Гайяван, сядь, он же тебя провоцирует!!! – дико закричал Искашмир, но было уже поздно.
Гайяван Катаклизм, колдун чудовищной мощи, нанес удар. В маршала Хобокена полетел слепящий белый шар, в мгновение ока выросший в тысячи раз и разорвавшийся страшной пламенной бурей, охватившей добрую четверть ущелья. Рев и грохот ужасных чар слились со множеством предсмертных криков – обозленный Гайяван единым заклятием взорвал бесчисленное множество собственных солдат.
Через полминуты ослепленный Бестельглосуд наконец проморгался, и ему едва не сделалось дурно – воздух заволокло сладковатым запахом жареного мяса. Двадцать тысяч! Двадцать тысяч человек погибли за мгновение из-за одного-единственного взбесившегося колдуна!
А посреди моря дымящихся трупов невозмутимо стоит маршал Хобокен. Его конь бесследно исчез – скорее всего, просто разлетелся в клочья от чар Гайявана. Но всадник нисколько не пострадал – только опалил мундир. На почерневшем от копоти лице по-прежнему сверкает ослепительная улыбка, седые усы залихватски топорщатся, правый эполет вяло горит, а в руке маршал подбрасывает тяжеленький металлический шар…
– Благодарю, дорогой союзничек! – махнул Гайявану Хобокен. – Супруге привет!
– Сдохни, отродье!!! – раненым волком простонал Гайяван, вновь взмахивая руками.
Но сзади на него одновременно навалились Искашмир и Баргамис. Колдуны схватили озверевшего товарища за руки, с трудом сдерживая импульсивное колдовство.
Вечно невозмутимый флегматик Гайяван все же имеет одно уязвимое место в душе – то самое, в которое так беспощадно ударил маршал Хобокен. Он безумно любит свою жену, Киндесту. Безумно любит и безумно ревнует.
Самый малейший намек на то, что возлюбленная супруга ему неверна, порождает всплеск бешеной, неконтролируемой ярости. Даже сам Искашмир старается никогда не заговаривать о семейной жизни Гайявана – слишком хорошо знает, какая страшная плотина может прорваться от одного-единственного неосторожного слова.
Но откуда об этой слабости Гайявана мог узнать Хобокен?!
– Не смей!.. не смей, проклятый идиот!!! – хрипел Искашмир, заламывая Гайявану руки за спину.
– Что тебя не устраивает?! – рычал в ответ Гайяван. – Я же убил такую кучу солдат! Что не так?!
– Наших!!! Наших солдат, кретин!!! – заорал на него Искашмир. – Ты уничтожил четверть войска, а рокушцы даже не прочихались! Они защищены от колдовства… не знаю, каким образом, но не смей!..
– Дай!.. Дай!.. Дай я разверзну под ними землю!.. Дай я низвергну их в преисподнюю!.. Против такого не поможет никакая защита!.. Я все здесь обрушу в тартарары!!!
– В том числе и нас самих, кретин!!!
– Чихать, я уничтожу все и вся!!! Я убью самого себя и всех вас, но заткну его поганую пасть!.. а-а- аргххх…
Искашмир разжал руки, выбрасывая из паланкина Гайявана.
С перерезанным горлом.
Глава Совета вытер испачканный стилет о край плаща и злобно процедил:
– Я знал, что эту ходячую катастрофу нужно было придушить еще в детстве! Но однако… проклятый Хобокен! Откуда он узнал, как его можно взбесить?!
– Разведка, зеньоры, разведка! – хмыкнул однорукий старик, с большим интересом наблюдавший за происходящим. Он подбросил на ладони тот самый металлический шар и преспокойно поджег фитиль о все еще горящий эполет. – Прощайте, зеньоры колдуны, не поминайте уж лихом! Вот вам подарочек на прощание!
