упавшему. Теперь, когда грозного противника повергли наземь, каждому хотелось показать удаль, пнув лежачего. Сколько ударов досталось кочевнику, прежде чем окраинцы разогнали не на шутку разошедшуюся солдатню, Антоло не знал. Он шагал к своей палатке и чувствовал, что настроение испорчено окончательно. Нет, война – это все-таки занятие для грубых мужланов и кровожадных ублюдков. Образованному человеку, умеющему сопереживать, ценящему жизнь и достоинство любого существа, будь то человек или нелюдь, здесь делать нечего.
Глава 16
Сидя на кровати, Мастер наблюдал, как Кельван оторвал от лежащей в углу глиняной глыбы кусочек поменьше – с кулак величиной, заботливо прикрыл остаток мокрой тряпкой, прошаркал растоптанными башмаками через комнату к столу и уселся. Свеча горела в противоположном углу, где раньше времени состарившаяся Тилла штопала подштанники мужа, но Кельван в свете не нуждался. Всю работу он делал на ощупь. Сильные пальцы принялись разминать комок глины, сбрызгивая его время от времени водой.
– Дал бы мне кусочек… – с улыбкой проговорил сыщик.
– Тебе? – прищурился ремесленник. – Рано тебе еще. Одной рукой много не налепишь.
Мастер вздохнул. Что верно, то верно. Раздробленная арбалетной стрелой лопатка заживала очень медленно. Неужели годы сказываются? Раньше любые раны затягивались, как на дворовом коте: кости срастались, кожа рубцевалась… А теперь? Он почесал нос левой рукой. Правая вот уже почти месяц оставалась плотно прибинтованной к телу. Чтобы выздороветь, раненому органу нужен покой. По старой привычке сыщик сам себе назначал лечение, позволяя хозяевам покосившейся лачуги в пригороде Аксамалы только выполнять его распоряжения. И никакой самодеятельности.
– Я не лепить, – оправдываясь, произнес Мастер. – Поразминать хотя бы… А то от скуки умом рехнуться можно.
– Нужно ли вам руки в глине пачкать, господин? – вмешалась рассудительная Тилла. – Пускай сам возится… А ты не морочь голову господину! – прикрикнула она на мужа. – Совсем разленился! Вздумал работу на гостя спихнуть?
Кельван со скучающим видом пожал плечами. Мол, сам видишь, что творится. С женщиной ругаться – себе дороже. Лучше сразу уступить, иначе крику не оберешься.
– Это ведь я попросил! Сам! – заступился за хозяина сыщик.
Тилла, не вставая, топнула ногой:
– Нет. Я сказала, нет. Не хватало! Вам, господин, выздоравливать надо.
Слушающий жену ремесленник воздел глаза к потолку, покрытому желтоватыми разводами из-за протекающей крыши. Правда, Кельван не видел ни пятен, ни змеистой трещины, пробегавшей наискось из угла к окошку. Его глаза вот уж больше десяти лет скрывались под бельмами. «Ветром надуло, когда на озере в шторм попал. Хворал сильно, в горячке лежал, а после слепнуть начал», – говорил бывший рыбак. Сыщик ему не верил. Сама по себе простуда не лишит человека зрения. Тут, скорее всего, какая-то зараза поучаствовала. Мало ли что купцы могут занести в Аксамалианский порт вместе с товарами. Вспомнить тот же черный мор, унесший жизни большинства чародеев. Наверняка не само по себе моровое поветрие зародилось. Хворь очень часто привозит с собой недужный человек или тварь какая-нибудь, вроде крысы. А простуда, с ознобом, горячкой и прочими «прелестями» только толчок дала.
– Ладно, не надо так не надо, – примирительным тоном сказал Мастер.
Тилла строго на него посмотрела – не врет ли, не пытается усыпить бдительность? – кивнула и углубилась в штопку.
– Что сегодня будешь лепить? – спросил сыщик у Кельвана.
– Сегодня? Сегодня кентавра буду.
– Смотри, пенек старый, для детей делаешь! Не перемудри, как прошлый раз! – вновь встрепенулась Тилла.
– Прошлый раз? А что в прошлый раз было? Забрали же все?
– Забрали. А кто забрал? Какой-то важный господин. Сказал, никогда такого чуда не видел…
– Ну, так забрал же… – протянул Кельван. – По мне, так хоть крыс отгонять от кладовки берут, лишь бы брали.
– Так он же дешевле вдвое взял! – возмутилась женщина. – Пенек ты старый и есть! Разума ни на грошик медный! – Хотела еще добавить пару «ласковых», но постеснялась гостя, махнула рукой и в который раз уже вернулась к иголке с ниткой.
Мастер смущенно улыбнулся. В прошлый раз именно он подсказал Кельвану вылепить нескольких иногов и, как мог, описал хищника, изображенного на бляхе тайного сыска. Ему казалось, что получилось неплохо. Слепец великолепно улавливал движения зверей, изготовленные им фигурки казались просто застывшими ненадолго. Вот скажи волшебное слово, и оживут. Один из иногов припал к земле, готовясь к прыжку, другой поднял когтистую лапу для удара, третий раскинул широкие крылья, отрываясь от земли, четвертый… Впрочем, всего не перечислишь. Да самой же Тилле понравились глиняные звери, когда она, вооружившись кистью и красками, придавала им окончательный товарный вид. К сожалению, у постоянных покупателей появление на лотке не привычных свистулек, а обыкновенных фигурок не вызвало восторга. Местная ребятня гораздо выше ценила звуковые качества поделок Кельвана, нежели внешнюю красоту или достоверность. Поэтому, убедившись в отсутствии дырочек в хвостах глиняных иногов, дети не раздумывая предали слепца, дружно переметнувшись к резчику кубарей, торговавшему на соседней улице. Тилла очень расстроилась, и Мастер решил не огорчать ее еще больше, а потому промолчал, что важный господин, который так добросердечно помог бедной женщине, был, скорее всего, простым перекупщиком из Верхнего города, вознамерившимся получить десятикратную прибыль на каждой статуэтке…
– Что замолчал? – негромко окликнул Мастера Кельван.
– А что говорить? Ты, гляжу, опять фигурки лепить вознамерился? Смотри, прогоришь…
– Прогорю? Подумаешь! – небрежно отмахнулся слепец. – Свистулек я после налеплю. Если глина останется… Мне интересно что-то новое сделать.
– Интересно ему… – пробурчала вполголоса Тилла. – Конечно, дочка кормит, так можно дурака валять…
– Мне кажется, если наделать маленьких солдатиков… – усмехнулся Мастер. – Наших, имперских, и всяких чужих – великанов и гоблинов, кентавров и дроу… Айшасиан на слонах, пиратов на галерах… Мальчишек это может заинтересовать.
– Да? – заинтересовался Кельван. – А ведь и вправду! Надо подумать… А пока я кентавра слеплю.
– А ты видел живого кентавра? – спросил сыщик.
– Живого? А то как же! Годков семнадцать мне было. Неженатый, то есть еще, выходит, был… Большая драчка тогда в Окраине вышла…
– Это когда третья южная армия в Степи погибла?
– Ну да! Это уж потом кинули на нелюдей тысяч двадцать войска. Победить не победили, но зато охоту отбили имперские города палить. – Слепой говорил, повернувшись к Мастеру, и продолжал работать не глядя. Сильные пальца «вытянули» из куска глины четыре ноги, человеческое туловище, заготовку для хвоста. – Так после пленных кентавров привозили императору показывать. По городу проводили…
– Семнадцать, говоришь, тебе было? Это выходит, ты старше меня всего на…
Договорить сыщик не успел. Кельван поднял измаранный палец, призывая к тишине:
