противному мужику спуску. – Вас радовать должно, что добром просит!
Глаза под капюшоном опасно сузились:
– Не чересчур ли? Не много на себя берете? Чтоб какая-то стража задрипанная… местечковая…
– Фра Розарио! – негромко окликнул его темноволосый, выглядевший почти как дворянин из-за тонких подкрученных усиков. – Фра Розарио! Это не стража.
– Не стража? – удивился тот. – А кто?
– Не знаю, – пожал плечами темноволосый. – Но мы можем пойти к их командиру и узнать.
– Усложняете, фра Иллам, – пожал плечами Розарио. – Неужели этот парнишка нам не расскажет?
– Напротив, упрощаю. У командира гораздо проще выяснить все, что нас интересует.
«На обычных путников не похожи, – подумал Антоло. – Очень мудрено разговаривают. И произношение, кажется, столичное, аксамальское. Может, Кулак и прав? Проверить их надо. Нет, точно надо. Обязательно…»
– Идете? – Он кивнул в сторону сторожки.
– Веди! – благосклонно согласился Иллам.
– А скажи-ка, воин, – проговорил фра Розарио, когда они уже преодолели половину пути от тракта до бревенчатой избушки. – Скажи-ка, не проезжал ли здесь один человечек?..
– Что за человечек? – угрюмо бросил Антоло. Вислоусый ему не нравился по-прежнему. Ни манера смотреть на собеседника, ни манера говорить, ни даже посадка в седле.
– Да такой. Мужчина. Благородной внешности. На вид чуток старше сорока. Волосы русые, с проседью. Бородка клинышком. Усы закручивает по-дворянски. В ухе серьга серебряная с синим камушком.
– С сапфиром, – негромко добавил фра Иллам.
– Нет. Не видел, – чистосердечно ответил студент.
– Точно? – прищурился Розарио.
– Точно! – вдруг окрысился табалец, хватаясь за меч. – Тут у нас за два дня едва не тысяча прошла. Я каждого запоминать должен? Ты б тогда, дядя, заранее меня предупредил. А еще лучше – сам подъехал бы вовремя и каждого осмотрел. Годится тебе такой ответ?
– Тише, тише… – примирительно произнес фра Иллам. – Понимаешь, парень, нам очень нужен этот человек…
– Ну, так и ищите его в Гоблане. Если он от дроу бежит, то уже проехал наш мост…
– Ты не понял, парень. – Темноволосый жестом остановил готового вспылить Розарио. – Наш человек должен ехать не на юг, а на север.
Антоло дернулся.
– Что?
– Да что слышал! – не преминул едко заметить Розарио.
– Это опасный человек. Завербованный Айшасой шпион. Он предал империю и всех честных граждан Сасандры, – пояснил Иллам.
– Его зовут не барон Фальм? – наугад спросил парень. Если задуматься, котолак тоже подходил под устное описание. Вот с серьгой и камешком студент мог ошибиться… Да нет! Серьга была. Точно. Вот какого цвета камень? Может быть, и сапфир.
– Нет, – уверенно ответил Иллам. – Его зовут не так.
– И он не такой дурак, чтобы называться своим настоящими именем, – скривился Розарио.
Женский визг, наполненный испугом, прервал их беседу. У переправы пронзительно заржал конь. Мгновением позже вступили резкие, злые мужские голоса.
Антоло обернулся.
У моста творилось неладное. Тяжело груженная повозка, опасно наклонившись, сползала в реку. Запряженный в нее саврасый конек судорожно дергался, но копыта скользили по мокрым бревнам. Несколько человек вцепились в оглобли – Кир, Лопата, Вензольо, Почечуй. Совместными усилиями им удалось слегка придержать телегу, но исход был все равно предрешен. Еще чуть-чуть, и повозка рухнет в мутную холодную воду, увлекая за собой и коня, и наемников, а главное, визжащую на горе пожитков молодицу и полдюжины вцепившихся в ее юбку детишек.
– Что такое? – удивленно пробормотал Иллам.
– Похоже, мост разваливается! – воскликнул Розарио и ударил коня каблуками.
«Тебе-то что за дело?» – хотел сказать Антоло, но опоздал – только хвост буланого перед носом мелькнул.
– Бегом, парень! – Темноволосый тоже пришпорил мышастого.
Табальцу ничего не оставалось, как броситься сломя голову за ним.
На бегу он видел, как Кольцо, сдернул с телеги мальчишку лет семи, отшвырнул его, как котенка, на берег. Схватил за штаны другого, дернул, но перепуганный насмерть малец держался за мамкину юбку, как утопающий за соломинку, и разжимать пальцев не хотел.
Откуда-то сбоку выскочил Тер-Ахар. Растолкал следопытов в гугелях, ошивавшихся здесь второй день, вместо того чтобы уйти подобру-поздорову. В два шага достиг берега и спрыгнул с откоса.
– Давай, давай, родимая!!! – орал Лопата, дергая левой рукой лошадь за недоуздок.
Кольцо, пытающийся расцепить визжащих мать и сына, ругался так, что уши сами собой в трубочку сворачивались.
– Ой, люди добрые! Спасите! Пропаду! Безлошадным останусь! – топтал собственную шапку бородатый мужик. Должно быть, хозяин коня и телеги.
«Жену с детьми ему, значит, не жалко», – отстраненно подумал студент, глядя, как Розарио прыгает прямо с седла на телегу и сгребает в охапку самых младших детей незадачливого бородача…
– А ну поддай, ребяты! – гаркнул Почечуй во весь голос.
– Еще чуток! – вторил ему Лопата.
Хоть фра Иллам скакал на коне, а табалец бежал, у повозки они оказались почти одновременно. Во всяком случае, схватились за чересседельник, столкнувшись пальцами.
– А ведь не падает уже… – выдохнул темноволосый в ухо бывшему студенту.
Розарио кубарем скатился с телеги, не выпуская детишек из рук, упал на спину, гулко «хэкнув», выпучил глаза.
– Погоняй! Погоняй!!! – кричал коморник.
Саврасый рванулся изо всех сил, натужно хрипя. Оглобли опасно затрещали, но выдержали. Телега выкатилась на берег вместе со всем грузом, визжащей бабой наверху и повисшим, как репей на хвосте кота, Кольцом.
– Ой, спасли! Отцы родимые! – Радостный мужичок с полубезумным взглядом кинулся целовать розовые ноздри конька.
Его жена выхватила откуда-то из-под кипы тряпок сковороду на длинной ручке и с криком: «Вот я тебя!» – полезла с телеги.
