Отражающий синь небес клинок взметнулся, указывая острием прямо в необъятное брюхо тролля. — Ш'юл троо, Эшт!
От нехорошего предчувствия холодок пополз между лопатками. Ну, почему обязательно все вопросы нужно разрешать каленой сталью? А взять присесть и поговорить никак нельзя?
Краем глаза я разглядел, как напряглись плечи Сотника под драными меховыми лохмотьями, и, наплевав на все, шагнул навстречу сиде.
— Полно, госпожа. Нет нужды в оружии.
Ее глаза расширились и потемнели от гнева. Еще бы! Она же меня, дурака, защищала, а я супротив попер.
— Амэд'эх салэх!
Правильно. Глупый салэх я и есть. Но ничего с собой поделать не могу и кровь сегодня пускать никому не дам. Хватит. Сколько можно убивать, калечить друг друга, не удосужившись даже попытаться найти согласие? Люди жгут замки перворожденных, сиды вырезают человеческие поселения вместе с детьми, женщинами и стариками. Конечно, Мак Кехте пришлось несладко, но тем более не нужно бросаться на первого встречного с оружием.
— Я знаю, что мой вид внушает тебе отвращение, благородная госпожа, — пропел тролль. — Поверь, и я не пылаю любовью к представителям твоей расы. Но давай просто поговорим. Попробуем оставить вековые распри…
— О чем мне говорить с тобой, зверь? — сквозь зубы процедила сида.
Хороший знак. Если не начала размахивать железяками, есть надежда, что послушается.
— Не хочешь говорить — просто выслушай. — Болг умел убеждать, как умел в интересах своего дела не обращать внимания на оскорбления. А какое, собственно, у него дело? Я так и не удосужился расспросить, увлеченный радостной встречей с пропавшим другом.
Мак Кехта, растратив частично боевой напор, зыркнула в мою сторону.
— Поверь, феанни, никому из нас не желают зла, — не преминул я вмешаться. — Если бы они только хотели…
Как ей объяснить, что Сотник способен голыми руками расправиться с ней, со мной и еще с десятком таких умельцев? Хотя не нужно всех мерить по себе. Воительница перворожденных наверняка с оружием в руках чего-то стоила. С другой стороны, я очень хорошо помню морозную ночь и безоружного, худощавого человека, совсем не похожего на великого героя, прокладывающего путь сквозь толпу окруживших его врагов. А уж когда он получил меч!
— Салэх эс амэд'эх агэс люэк'ред'!
— Присядем, благородная госпожа, — пропел Болг. — Коротким наш разговор всяко не будет.
Сида хмыкнула. Бросила едва приметный взгляд на кусты справа от себя.
Ветки зашевелились, и из листвы появилась Гелка. В руках она держала второй меч — наследство Этлена. Меч! Гелка! Правда, держала она его как скалку или поварешку — крепко, но совершенно неумело. Я бы даже сказал, как поварешку, ставшую в одночасье смертельно ядовитой. Так и есть — спелись!
Кажется, все истолковали мое сокрушенное качание головой по-разному. Мак Кехта вздернула подбородок, Гелка виновато потупилась, Болг успокаивающе поднял лапу:
— Не переживай, человек Молчун, беда не грозит никому…
И только Сотник ухмыльнулся в усы, догадавшись, похоже, о чем я думаю.
Гелка подошла поближе. Встала рядом со мной. Узнала ли она Глана? Думаю, нет. Ничего, потом растолкую все как есть.
— Раз уж мы все собрались, — пришла ко мне запоздалая мысль, — почему бы к костру не перейти?
— Ну нет! — воскликнула Мак Кехта. — Пусть излагает свое «дело» здесь!
— Феанни права, — согласился тролль. — Раз уж мы все собрались, поговорим здесь. Ведь в лесу нет воров, и риска быть обобранными — нет. Для вас, я хочу сказать. Мы давно все свое носим с собой.
Эге, как излагает. Словно древний философ. А может, это наши философы у болгов кое-что позаимствовали? Да нет. Откуда? Никто ж из людей про них не знает. Я — первый и единственный. Ох, Молчун, гляди — не возгордись. Сколько ты всего в жизни повидал? Лучше бы жил тихо-мирно где-нибудь на дальнем зимовье или в маленькой фактории. Лишь бы соседи были достойными и незлобливыми…
— Говори, фир-болг! — Сида решилась наконец-то присесть, но по положению ног я видел: в любое мгновение она готова взвиться в прыжке. И эфеса из пальцев не выпустила. Можно подумать, клинок ей поможет, дойди дело до драки.
Мы все расселись чинно, кружком, как старые друзья на привале у походного костерка.
— Я вижу, ты узнала меня, благородная госпожа. — Голос Болга лучился торжественностью. — Да, я последний из народа фир-болг, которых истребили задолго до твоего рождения. Так что, формально, на тебе не лежит кровь моих сородичей.
— Ну, спасибо, — фыркнула ярлесса.
— Ты зря иронизируешь. Если бы на твоем месте был кто-либо из сидов, высаживавшихся в Дохьес Траа с Эохо Бекхом, мне пришлось бы труднее.
— Что труднее? Заморочить голову?
— Убедить.
— В чем?
— Позволь мне рассказать все по порядку. — Не дождавшись возражений, тролль продолжил: — Не знаю, известно ли тебе, благородная госпожа, но решение стереть с лица земли народ фир-болг возникло в умах ваших правителей — верховных филидов и короля — не спонтанно. Долгое время вы приглядывались к нам, отмечая сильные и слабые стороны. Ведь причины для опасения были, и немалые…
— Вот еще! — вскинула подбородок Мак Кехта. Ну чисто девчонка! Не подумаешь с ходу, что на пятую сотню лет давно пошла.
— Поверь, госпожа, опасения были. — Тролль прибавил серьезности в голосе. Хотя куда уж более?
— Тебе рассказывали, сколько бедствий причинили вашему народу чудовища, населяющие горы и леса, реки и болота, хищные звери, непогода со стихией? Да и по сей день причиняют, не так ли?
— Я не маленькая, сама вижу. — Упрямства ей не занимать, как и всем перворожденным. — А что с того? Ведь и людям от них несладко приходится. Не только сидам.
— В том-то и дело, в том-то и дело, благородная госпожа. Нас-то они не трогали.
— Что с того? Ворон ворону глаза не выклюет. Посмотри на себя…
— Ты зря пытаешься унизить или оскорбить меня, благородная ярлесса. Не выйдет. Мы, злые болги, ужасно толстокожие существа. Разве тебе не рассказывали в детстве сказки? Твоя попытка намекнуть на то, что я такое же чудовище, как и стрыгай или космач, от истины весьма далека. Но будь даже так, как ты сказала… Разве грифон не нападает на пещерного медвежонка? Или стрыгай не
