тоже постарайся остаться в живых. Знаешь… Ты не совсем прав, Этлен, когда говоришь о том, что салэх слабы во владении оружием. Среди них начали появляться истинные мастера.
— Всякое возможно…
— Погоди, я не закончил. Прошлой осенью в канун Преддверия Зимы — Тус'г'евр'э — на прииске Красная Лошадь… Есть там один… старатель. Он не выполнил полугодовой урок и должен был понести обычное наказание. Но, Этлен, я заглянул в его глаза и увидел там свою смерть.
— Так серьезно? — Телохранитель нахмурился.
— Да, Этлен, да. Я много сражался. Я охотился на самых опасных зверей. Но его я испугался.
— Разумная осторожность еще не трусость.
— Я говорю тебе как наставнику, заменившему отца, и называю белое белым. Я струсил. А ведь со мной была полудюжина перворожденных при оружии и мой меч тоже. А у него не было ничего. Даже кайла или заступа. Даже палки в руках. Только холодная уверенность и ожидание боя.
— Всякое возможно, — повторил Этлен. — Бывает, и дятел поет бурокрылкой. Я всегда следовал принципу — недооценивающий противника наполовину побежден. Но за предупреждение я тебе благодарен, мой феанн. — Он шутливо поклонился, отводя назад правую руку — жест почтения перед высокородным.
Лох Белах хмыкнул:
— Может, ты и прав. Даже наверняка прав. Вот рассказал, и стало легче. Что ж, до встречи, Этлен.
— До встречи, Байр Лох Белах. Да, передай Эохайду — пряжку, которую я выиграл у него в к'ор-а-к'ор, пусть оставит себе.
Старик с места поднял коня в легкий галоп и поскакал вдоль Аен Г'ера. Он не оглядывался. Не потому, что верил в приметы, а потому, что просто не привык оглядываться. Сиду, прожившему больше двенадцати веков, ворошить прошлое не с руки.
Поздний рассвет сменился морозным днем. Прозрачный воздух дрожал над заснеженными верхушками скал и искрился тончайшей пылью. Череда клочковатых хмурых облаков обещала к вечеру изрядный снегопад.
Отставшую от войскового обоза подводу телохранитель заметил едва ли не раньше, чем ездовые, копошащиеся вокруг отвалившегося колеса, увидели его.
Шестъ… Нет, пять лохматых мужиков схватились за копья. Один потянул из-под рогожи расснаряженный лук и задубевшими на морозе пальцами принялся натягивать тетиву.
Этлен оценивающе прищурился и ускорил коня, высвобождая ноги из стремян.
Копейщики, повинуясь командам человека с проседью в бороде, поспешно выстраивались перед телегой, упирали концы оскепищ в землю, рассчитывая применить привычный прием супротив конного. У лучника всё никак не выходило. Он начал тереть ладонь о ладонь, чтобы вернуть подвижность пальцам.
На скаку перворожденный встал в седле, пяткой правой ноги упираясь в заднюю луку, а носком левой касаясь передней. Острие меча глядело в сторону побледневших людей.
— И-и-ий-хоу!
От пронзительного визга крайний обозник — безбородый мальчишка с торчащими из-под шапки огненно-рыжими вихрами — испуганно порскнул в сторону. Отлично выезженный конь сида стал как вкопанный, присев на задние ноги. Этлен взвился в немыслимом прыжке, оттолкнувшись от седла.
Еще в полете конец клинка тронул висок наконец-то справившегося с луком стрелка. Человек кулем свалился с подводы, а сид, прокрутившись на носке, как танцор, рубанул дважды. И, опережая только теперь начавших разворачиваться людей, еще два раза. Спрыгнул на утоптанный снег и аккуратно перерезал горло пареньку, корчащемуся от ужаса под телегой. Над дорогой повисла тишина, прерываемая лишь всхрапываниями коротконогих мохнатых коней.
Обозники, что с них взять. Где же обещанные Байром мастера клинка?
Даже не проверив груз, телохранитель свистом подозвал скакуна. Вскочил в седло. Поехал рысью. Как бы то ни было, а дальше следовало вести себя осторожнее.
У покосившейся скалы с тремя переплетенными стволами сосен Этлен свернул с тропы. Слишком уж много на ней следов близкого пребывания человеческого войска. Теперь, пробираясь по снежной целине, он придерживал коня. Но знание тайных троп давало надежду опередить врага еще до сумерек.
Перворожденный оказался прав в расчетах. Проведя ночь в седле, доверившись чутью коня на узких тропках, вьющихся вдоль скальных карнизов, поутру он увидел приглушенные начавшейся метелью отблески солнечных лучей на окованных золотом воротах Рассветных Башен.
Приземистый, как и все укрепленные обиталища сидов, четырехугольный замок встретил телохранителя кипучей подготовкой к предстоящему сражению. Все, способные держать оружие, таскали связки дротиков к узким бойницам, складывали камни над воротами, наполняли снегом котлы, закрепленные на поворотных шарнирах.
Ярл выслушал донесение от Лох Белаха спокойно, даже слегка равнодушно. Разведчики, конечно, уже доложили о приближении армии арданов. Он кивнул в сторону ярлессы, стоявшей тут же в вороненой кольчуге с изящным самострелом в руках:
— Разве мы можем потерпеть поражение на глазах наших феанни? Только победа, Этлен…
Но горячей убежденности в словах Уснеха не было.
В полдень снегопад усилился. Поземка наметала сугробы под замшелыми стенами, вьюга выла между зубцами и башнями.
Первые разъезды салэх вынырнули из снеговой стены черными размытыми тенями. Самого прыткого всадника, подскакавшего к подъемному мосту, свалили дротиком. Остальные отступили. На время.
Когда основные силы людей, неспешно разворачиваясь полукольцом, стали охватывать замок, дрогнуло сердце даже самого отважного сида. На каждого защитника замка приходилось не менее дюжины врагов.
Снизу ударили стрелы. Многие из них находили бойницы. Салэх крутили над головой пращи — опасное оружие в умелых руках. В ответ летели дротики и бельты, пробивающие и кольчуги, и кованые нагрудники талунов, не говоря уже о Жаках из дубленой кожи. Но людей было слишком много, слишком сильны были их ярость и жажда поживы.
Каленые крючья вцепились в гребень стены. По привязанным к ним веревкам полезли лохматые, грязные салэх.
Веревки резали, но им на смену летели новые.
То здесь, то там отчаянные смельчаки, зажав пятисаженные жердины под мышкой, взбегали вверх при поддержке трех-четырех соратников. В ворота, корежа филигранную работу сидских златокузнецов, ударил невесть как втащенный по горной тропе таран.
Уснех Мак Кехта обходил стены, подбадривая защитников. Его супруга и телохранитель повсюду следовали за ним.
Кипящая вода на время отогнала нападающих от ворот, но в угловую башню уже врывались вскарабкавшиеся по стенам люди. Закипела рукопашная.
Этлен вился волчком, работая двумя мечами, и краем глаза наблюдал, как хладнокровно взводит раз за разом арбалет Фиал Мак Кехта, следил за отточенными движениями сражающегося рядом ярла. Да, телохранитель мог гордиться учеником.
Не успели они очистить левую угловую башню, как торжествующие вопли салэх донеслись из правой.
