– Так вот, милорд, – Зигера не слишком встревожила эта сцена, а напрасно. – В последнее время у баронства дела были не слишком блестящи, пришлось делать долги, большие долги. Можете спросить у своего управляющего.
Я посмотрел на Терегия и тот убито кивнул.
– Я был против того, чтобы брать долги, но Зигер настоял. А долги действительно большие.
– Вот именно. Я скупил все векселя и теперь являюсь единственным должником баронства.
– Вам выписать чек или дать наличными? – поинтересовался я.
– Не стоит, милорд, – кисло улыбнулся Зигер. – Вы недослушали. Когда я получил известие о смерти Буефара, то отправился в Амстер и оформил все документы. Сейчас по международным законам этот замок принадлежит мне. Вот соответствующая бумага, можете убедиться. Если вы не выполните то, что я говорю, то я дам ей ход. Будет разбирательство. Чем бы дело ни кончилось, но вы лишитесь баронства.
– Все? – спокойно спросил я. – Во-первых, никто лишить меня баронства не в силах, поскольку я вполне могу оплатить все долги…
– Да, я знаю о твоей платежеспособности, Энинг Сокол, однако кто сказал, что я соглашусь продать свое право на собственность?
– А кто сказал, что я собираюсь его у тебя покупать? Нет, Зигер, ты сейчас мне сам его отдашь и еще вернешь половину тех денег, которые находятся на твоем счету в Амстере. Денег, которые ты награбил будучи капитаном баронства. Потому что если ты этого не сделаешь, то лишишься всего. – Я достал одну из бумаг из конверта. – Вот здесь постановление Амстерской гильдии о замораживании всех твоих счетов в банке. А вот судебная повестка по поводу законности покупки баронства. Дело в том, Зигер, что по закону Тевтонии слуга не может быть собственником земли, а ты не барон. Никто не имел право давать тебе право собственности, не сверившись с законами Тевтонии. Кстати, тот чиновник, что выдал вам бумагу, уже арестован за принятие взятки и шпионаж, так как его дело могло спровоцировать конфликт между Амстером и Тевтонией. А вот листы его допроса. – Я протянул еще один лист. – Здесь он явно называет вас как лицо, которое дало ему взятку. В связи с этим Гильдия намерена официально обратиться к королю Тевтонии с требованием вашей выдачи властям Амстера. По секрету скажу вам, что принц Отто обещал мне содействие в этом деле.
Сейчас Зигер напоминал выброшенную на берег рыбу. Он судорожно рылся в тех документах, которые я ему дал, пытаясь найти что-то, что его спасет. Однако я был уверен в том, что Мервин с Нарнахом постарались на славу. Каждый документ в этом конверте топил капитана все глубже и глубже.
– Ты спрашивал, почему я оставил тебя капитаном? Я ждал вот эти бумаги, чтобы исключить любое трепыханье с твоей стороны. Еще по той причине, что не хотел, чтобы у выгнанных мною солдат оказался предводитель. А теперь слушай. Я всего лишь мальчишка, поэтому если ты немедленно выпишешь чек на половину своих денег в Амстерском банке, передашь мне оригиналы тех бумаг, которыми ты с таким энтузиазмом махал у меня перед носом, то можешь проваливать на все четыре стороны.
Не дожидаясь ответа, я повернулся и вышел. За мной вышли и все, кто был в комнате. Зигер остался один. А через два часа слуга передал все, что я требовал от Зигера. Я в это время находился в столовой. Здесь же был и Свольд, который внимательно слушал мой рассказ о моем противостоянии с Зигером.
– Значит, это Зигер довел все баронство до нищеты? – поинтересовался Витька.
– Он сыграл в этом не последнюю роль. Буефар постоянно настаивал, чтобы достаточно большие средства направлялись на поддержку крестьян. Эти деньги существовали только на бумаге, а на самом деле шли прямо в карман Зигеру.
После обеда ко мне подошел Свольд и, пряча глаза, попросился сбегать домой забрать вещи. Я несколько минут разглядывал его, пытаясь понять, о каких вещах он говорит. Насколько я помнил, у них в доме вряд ли было что-либо ценное. А если и было, то мальчишка наверняка все это взял с собой. И тут я понял, что дело вовсе не в этом! Он ведь стоял рядом со мной и слышал все, что я говорил! Тогда я сам не знал, зачем позвал его. Это было скорее интуитивное желание. Однако, покопавшись в себе, я честно признал, что рассчитывал именно на эту вот просьбу Свольда, когда велел ему быть рядом. Ужаснувшись свое расчетливости в первое мгновение, я все-таки нашел в себе силы кивнуть и отдать распоряжение, чтобы Свольда выпустили из замка. Я знал, что никогда этого себе не прощу и знал, что должен так сделать, поскольку Зигер хоть и побежден, но оставался опасен. Может не мне его судить, но пусть это сделают те люди, которые страдали от его произвола.
Свольд вернулся утром, а днем пришло известие, что по дороге к Амстерской границе кто-то напал на Зигера. Он был буквально растерзан, а то, что осталось от тела повесили на суку. Я приказал похоронить останки и это единственное, что я мог сделать. Хоггард проводил меня задумчивым взглядом.
– А ты умеешь быть жестоким, – заметил он. – Не ожидал. Впрочем, Зигер заслужил это.
Матери я рассказал все без утайки. Она несколько секунд смотрела на меня, потом разревелась.
– Проклятый мир, – сквозь слезы сказала она. – Почему он вынуждает детей становиться убийцами?
Я мог бы многое сказать на это. В частности мог привести слова Мастера, который много рассуждал на тему убийц и их жертв. Однако я понимал, что в данный момент это все бесполезно.
– Наш историк, еще в том мире, говорил, что разница между убийцей и Великим составляет количество их жертв. Можешь поздравить меня, я становлюсь Великим.
Мама серьезно посмотрела на меня.
– Не стоит шутить, когда тебе хочется зареветь. Тебе ведь сейчас самому противно… или я плохо тебя воспитала.
– Мне никогда больше не хочется делать что-нибудь подобное. Только… мама, не говори, что я сейчас стал убийцей. Я им стал в тот момент, когда Деррон дал мне настоящий меч. В тот момент, когда впервые использовал его в реальном бою. Может тогда я и спасал множество людей, но суть от этого не меняется. И потом, я не мог оставлять такого врага перед турниром. Мне нужны крепкие тылы, а Зигер так просто бы не сдался. Может если бы я был один, то позволил бы ему уйти. Одним врагом больше, одним меньше. Но ведь он угрожал всем вам.
– Подожди, Егор! Каким турниром?! – Мама разом подобралась и посмотрела на меня.
– Ах да! Ты же ведь не знаешь. Это связано с законами Тевтонии. – И я все рассказал. – В письме, который мне принесли было еще известие о том, что этот турнир состоится через две недели.
Когда я уходил от мамы, меня тревожил не столько турнир, сколько другое обстоятельство. Если не считать попытки моего убийства, явно самодеятельной, около монастыря, то и Братство и Сверкающий словно забыли обо мне. Поскольку на такое я даже не надеялся, то их молчание объяснялось скорее тем, что они что-то задумали и именно поэтому временно оставили меня в покое. Именно эта тишина и беспокоила меня больше всего. Я предпочел бы, что бы они как раньше покушались на меня, потому что в то время была хоть какая-то определенность. Сейчас же я совершенно не знал, что они предпримут.
Да, бегаешь тут, стараешься, а забот не только не убывает, но и увеличивается. Я вздохнул: ладно, на очереди турнир. Если после турнира я останусь жив, то тогда позаботимся о Сверкающем и о Братстве.
Август – ноябрь 1999 года.
