беднягу...
— Благодарю сердечно. Я — ваш должник…
— Сорок коп грошей, — Янко Шафф словно не слышал, — сумма, подумал я, не столь большая, покойный Петр некогда одолжил нам гораздо больше. Да и спасенный из лап лужицких палачей панич Рейнмар, подумал я, тоже сумеет отблагодарить. Ведь у панича Рейнмара есть пятьсот гривен, которые два года тому назад грабанули у сборщика податей. Сумеет отблагодарить. И поделиться.
— И-эх,пан Шафф, — внешне беспечно вздохнул Рейневан. — Вы верите слухам? Сами же только что признались, что в Силезии за мной охотятся, что пользуются отвратительными методами. Что не гнушаются очернять и клеветать, что вредные слухи распространяют, лишь бы внушить ко мне отвращение. Ибо клевета и ложь, будто бы я напал на сборщика. Клевета и ложь, понимаете? За спасение благодарю, я этого не забуду. А теперь, если позволите, я попрощаюсь. Мне надо отыскать друзей, которые...
— Не торопись. — Шафф взглядом и жестом приказал вооруженным подойти поближе. — Не торопись, пан Белява. Хочешь попрощаться? Так скоро? А где же благодарность? В Тросках я не смог тебя выкупить, но все ж добрые пожелания тоже чего-то да стоят. Но от лесных чудов я тебя спас, не откажешься. Если б не я, тебе б каюк. Так что, когда гривнами сборщика станем делиться, я возьму триста, ты остальное. Так будет справедливо.
— Я не нападал на сборщика, и нет у меня этих денег! — О том, есть ли, что есть и где есть, — Шафф слегка
прищурился, — мы еще поболтаем. В замке Хойник. Куда мы сейчас отправимся. Дашь мне рыцарское слово, что не попробуешь бежать, так я не прикажу тебя связывать. Да и куда тебе убегать? Леса кишмя кишат адовыми созданиями Де Бергов уже, несомненно, гоняется за тобой. Вероятно, под Тросками все еще сидит Ульрик Биберштайн, зверски на тебя взъевшийся. У меня тебе ничего плохого не сделают. Я даже оставлю тебе часть денег сборщика, себе возьму только... Только четыреста гривен. Поэтому...
Прежде чем хозяин Хойника уточнил, периапт Висумрепертум активизировался в руке Рейневана. Самопроизвольно.
Магия, запустившая амулет, была настолько сильной, что Рейневан запросто установил направление. Изумив и Шаффа, и его вооруженных, он перепрыгнул через дорогу за кусты можжевельника, перепрыгнул яму из-под вывороченного дерева и, не раздумывая, набросился на притаившегося за поваленным стволом человека в капюшоне. Резким ударом кулака выбил у него из рук напоминающую маленький ковчежец коробочку, пнул, дал по шее, добавил по уху. Капюшон свалился, сверкнула тонзура. Рейневан приложил бы попу еще раз, но люди Шаффа подбежали к нему и схватили.
— Ты что, черт побери, выделываешь? — рявкнул Шафф. — Спятил? Или сдурел?
— Посмотрите, — крикнул Рейневан еще громче. — Что у него! Спросите, что он делал?
— Что ты несешь? Это ж отец Звикер! Мой капеллан!
— Это предатель. У него чародейский коммуникатор! Он выслал сигнал, хотел с кем-то магически связаться! Кого-то сюда магически призвать! И я знаю кого!
Шафф подошел к лежащей на земле коробочке, резко попятился, слыша вибрирующий зуд. Не думая, одним ударом ботинка раздавил шкатулку, носком вдавил в песок. Капеллан, видя это, издал глухой стон.
— Ты не пожелаешь — подошел к нему Шафф, — объяснить мне это, Звикер? А?
— Объяснить, — крикнул все еще удерживаемый вооруженными Рейневан, — могу я! Этот поп предал меня! Притащил на мою шею преследователей, из-за него они чуть было вчера на меня не напали. Спросите его о Биркарте Грелленорте, чародее! Спросите, как давно он ему служит, как давно информирует! Как давно он предает также и вас!
— Биркарт Грелленорт, — зловеще повторил Янко Шафф, хватая капеллана за одежду. — Епископский наушник. Так вот оно что. Доносишь ему? При помощи чар доносишь епископу? Обо всем, что я говорю, что делаю, что замышляю? Продаешь меня?
Капеллан стиснул губы, отвернулся.
— Отвечай на обвинение, поп. Защищайся. Поклянись, что невиновен. Что ты мой послушный слуга. Что верностью отплачиваешь за хлеб, который ешь по моей милости. И за деньги, которые я милостиво позволяю тебе красть!
Священник молчал. Шафф притянул его к себе. А потом оттолкнул, кинул на землю.
— Связать эту падаль, — приказал он. — Палач с ним поговорит.
— Вероотступник! — завыл с земли Звикер. — Безбожник! Не ты мой господин, не тебе я служу! Служу Богу и тем, кто действует по велению Божьему! Дотянется до тебя их рука, дьявольский помет! А мое мученичество будет отмщено! Узнаешь ты гнев моих господ, как пес будешь выть от страха, когда они ночью на черных конях прибудут! А ты, Белява, мерзавец греховный, и за морем не скроешься! Для тебя в аду уже готово место! А здесь, на земле, испытаешь ты муки! Шкуру с тебя...
Один из вооруженных мощным пинком заставил его умолкнуть. Капеллан свернулся клубком, завизжал.
— По коням, — приказал Янко Шафф, не глядя на него. — В путь!
Кавалькада Шаффа насчитывала девять конных: двух бургманов, двух оруженосцев, трех стрелков и двух вооруженных слуг. В Троски их приезжало больше — сейчас с ними не было семерых невольников, доставшихся Шаффу после раздела; вероятно, специально выделенный эскорт погнал их в сторону силезской границы. Сейчас единственными пленниками были капеллан и Рейневан. Рейневану в отличие от священника не связали рук и не спутали ног под животом у коня. Под нажимом он дал рыцарское слово, что не попытается бежать, поклявшись словом чести и крестом. Конечно, сбежать он намеревался при первой возможности, но Шарлей гордился бы им: принося ложную клятву, он не дал дрогнуть ни лицу, ни голосу; он сам почти поверил в клятву. Однако Шафф был не столь легковерным, он, несомненно, уже имел дело с клятвами. И людьми типа Шарлея. Рейневана не связали, но его коня вели за узду, а едущий сразу за ним стрелок не сводил с него глаз. И прицела.
Ехали они довольно быстро, не задерживаясь, направляясь на север, к горам. Трасса вела через дикие и безлюдные районы, было ясно, что Шафф специально избегает главных дорог и трактов. Рейневан Подкарконошья не знал и совершенно растерялся. Однако цель похода была известна — замок Хойник около Еленьей Гуры. Это было уже на силезской стороне Карконош, так что можно было предполагать, что отряд направится к какому-нибудь перевалу. Однако Рейневан слишком слабо знал район, чтобы догадываться, к какому именно.
Карконоши и окрестности, как уже сказано, он знал слабо, но о Хойнике он был наслышан вполне достаточно, чтобы беспокоиться. Овеянная множеством легенд древняя крепость стояла на вершине высокой и крутой горы, вздымающейся над бездной и якобы усеянной человеческими костями пропастью, которую, чтобы избежать недомолвок, называли Адской Долиной. Примерно пятьдесят лет назад современный каменный замок, построенный свидницко-яворскими Пястами, принял и включил в свои уже очень богатые владения знаменитый Гоче Шафф, еленогурский бургграф. От него замок унаследовал сын Янко. Второму сыну, Гоче-младшему, принадлежал замок Гриф. Братья нераздельно владели районом, в том числе отрезком важного торгового пути, идущего вдоль берега Бобра.
Генеалогия и имущественное состояние рода Шаффов интересовали Рейневана не очень. Иначе было с замком Хойник. Страшные рассказы о крепости можно было наверняка и большинстве своем отнести к сказкам, но факт оставался фактом: Хойник был крепостью, в которую попасть было трудно, а выбраться еще трудней. А значит, побег надо осуществить немедля, в пути.
К тому была еще одна важная причина.
