неба. Когда очнулся, то во мне уже жили два человека. Я частично вспомнил, кем был в иной жизни. Ты веришь в перевоплощение душ, воин?
– Я уже во все готов поверить, – ответил Коля. – И кем же ты был в иной жизни?
От этого вопроса взгляд Нерона потемнел.
– С того самого дня, как Юпитер приложил меня огненной стрелой с небес, я страдаю раздвоением личности. С детства меня нарекли Луцием Домицием Агенобарбом. Сейчас же меня величают не иначе как император Нерон Клавдий Цезарь Август Германский, Великий Понтифик. Но я-то знаю, знаю я… – Нерон оглянулся, словно боясь, что его подслушают, и прошептал: – В иной жизни я был Львом Давидовичем.
«Этого мне еще тут не хватало, – подумал Коля. – Гениальный дурак Петрысь меня уже достал, теперь еще этот сумасшедший император».
– Ты мне не веришь? Не веришь, – ухмыльнулся Нерон. – Тогда откуда я знаю русский язык? Да и не только русский. Это я помню. Я, как сейчас, помню, что делал революцию в России, искренне желая счастья всем народам мира. А еще я помню, как меня называли политической проституткой. В моей памяти сохранился ледоруб. Это странно. Не помню, чтобы я был альпинистом.
– Ты Ленина видел? – спросил Коля.
– Видел! – незамедлительно ответил Нерон.
– А Сталина?
– Видел.
– И Чапаева видел?
– Видел, и даже в шашки с ним играл.
– В «Чапаева»?
– Конечно!
– Понятно.
– Что тебе понятно? Ты знаешь, кто я?
– Ты же сам сказал, что тебя называли политической проституткой. Скорее всего, что это правильно.
– Я так и думал, – огорченно произнес Нерон. – Но я желал счастья людям!
– Само собой, – кивнул Коля. – А от меня тебе чего надо, Лев Давидович?
– А просто поговорить на родном языке.
– На родном?
– Ну, не совсем на родном, но все же. Как он там – Третий Рим?
– Кто?
– Третий Рим. Россия?
– Россия-то? Стоит Россия. А тебя это волнует?
– А как же! Я же боролся за процветание этой страны. А ты зачем сюда приехал, воин? Тебе руно Золотое зачем нужно?
– Человека спасти.
– И все?
– А этого мало?
– Ну, не знаю. Жизнь человека – это песчинка по сравнению с великим делом революции. Видишь ли, земляк ты мой, весь мир катится к черту на рога, и кто, как не мы, истинные патриоты, понимающие роль мирового пролетариата в историческом процессе мироздания, должны показать всем путь в светлое будущее? А на этом пути неизбежны жертвы, много жертв, миллионы жертв. А ты говоришь о какой-то одной жизни. Ты, такой большой и сильный, можешь помочь многим. У меня есть к тебе предложение.
– Какое еще предложение?
– Зачем тебе Золотое руно? Оставайся здесь. По всему видно, что ты великий воин. Мне такие очень нужны. Более того, ты мой земляк по иной жизни. Такому можно доверять. Я тебя сделаю командующим объединенными силами империи. Вместе мы горы свернем. Да и поговорить мне будет с кем.
– Спасибо. – Коля вежливо склонил голову. – У меня иной путь.
– Хочешь Золотое руно выиграть? – Нерон снисходительно усмехнулся. – Ты наивный человек. Руно выиграю я. А почему? Да потому, что сила в правде, а правда на моей стороне. В чем твоя цель? Ты хочешь спасти только одного человека. Только одного. А я хочу спасти всех, и в этом мне поможет Золотое руно. Я бы мог волей императора просто забрать его, но я этого не сделаю. Я никогда не нарушу закон. Весь мир должен узнать, что император Рима сильнейший атлет в мире. И тогда Золотое руно, следуя букве закона, станет достоянием всей Российской, пардон, Римской империи, а не только каких-то там эллинов!
Нерон вскочил и в порыве ораторского воодушевления начал быстро метаться по ротонде, размахивая руками.
– Обладание руном поднимет национальное самосознание нашего народа, боевой дух легионов! – запальчиво продолжал он. – Это нужно для того, чтобы расширять наши границы. Римская империя несет истину и процветание всему миру. Но многие, к сожалению, этого не понимают. Со всех сторон нас окружают враги. Они наращивают свою мощь. Гонка вооружений вышла на новый виток. Враги изобрели новый вид катапульт и развивают биологическое оружие, способное метать заряды коровьего и лошадиного навоза, зараженного дизентерией, холерой – этой чумой тысячелетия, – на огромные расстояния. Военный объединенный варварский блок навис над нашими границами. Более того, враги разъедают нас изнутри.
Нерон устал бегать по ротонде, запыхался, вернулся за стол и наклонился к Коле.
– Сектанты ложных богов подрывают нашу веру, – снизил он голос до шепота. – Особенно секты этого, того, кто называл себя Спасителем. Эти секты очень опасны. Я же, в отличие от них, искренне желаю блага своему народу и потому выиграю Золотое руно, не глядя ни на кого. Я люблю свой народ и не могу позволить кому-либо, в том числе и тебе, моему соотечественнику, завладеть главным призом Олимпийских игр. Ради своего любимого народа я могу пойти даже на крайние меры.
– Да люби ты свой народ, сколько тебе влезет и как тебе захочется! – прервал Коля затянувшийся монолог Нерона. – Но при чем здесь соревнования? На соревнованиях должен побеждать сильнейший в справедливой и честной борьбе. Это главный закон, и никто не имеет права его нарушить, даже власть имущий ради блага своего народа. Один раз нарушишь – и пойдет свистопляска. Вседозволенность начнется! И тогда только одно сможет помочь – либо лом, либо топор. Понял? Короче, я пошел. Счастливо оставаться.
– Говоришь, либо лом, либо топор? А может, ледоруб?
– Может, и ледоруб. Стоп! Вспомнил я, кто ты, Лев Давидович! Троцкий ты. Был один такой революционный деятель в нашей истории.
– Троцкий? – Нерон задумчиво почесал затылок. – Точно Троцкий?
– Точно!
– Не помню, – огорченно помотал головой Нерон. – Врешь ты все. И не вздумай кому-нибудь рассказать. Иначе не жди от меня пощады.
– А я и не жду. Что от тебя ждать-то? – Коля махнул рукой. – Ты же политическая проститутка.
– Это я помню, – согласно кивнул Нерон и скривил рот в усмешке. – Брезгуешь, значит. Не принимаешь предложение от проститутки. Не желаешь стать главнокомандующим объединенными силами Рима?
– Нет. Я уже сказал.
– Ты ничего не понял, воин.
