Она остановилась возле скромного небольшого кафе у гостиницы «Прибалтийская». Херр Нильхеден сидел за столом и хмуро ковырял вилкой яичницу с ветчиной. Коренастый, появившись в дверях, приветствовал его кивком головы. Швед молча указал ему на стул напротив. И пододвинул русскому остывающую чашечку кофе.
Разговор между ними шёл по-английски:
– Не нравится мне это, Андрей! Зря мы всё же его сюда, на эти соревнования… Да, я тоже думал, что это замечательная идея, но теперь мне начинает казаться, что она слишком опасна. Я очень рискую…
– Вот уж не согласен. Ты сам-то подумай: что, я ворованного коня должен был у себя на конюшне держать? – Владелец «девятки» энергично подчеркнул голосом «я», ткнув себя при этом в грудь пальцем. – Меня ж в городе знают! Стоило бы ему у меня появиться, народ тут же пронюхал бы. Люди кругом завистливые, а лошадники ещё и любопытны, как черти… Тут же примчались бы «конечку посмотреть»… Нет, у тебя он как у Христа за пазухой! Частная собственность иностранца – руками не трогать! А лучше и близко не подходить!.. Зря, в общем, психуешь.
– Всё так… Но больно уж много вокруг него суеты…
– Что ты имеешь в виду?
– Расковываю вчера его… Специально время поспокойнее выбрал – у боксов почти никого, все перед стартами на разминочное поле ушли… И тут, откуда ни возьмись, к нашему коню в денник лезет парень! Загорелый такой, ростом мне вот посюда, – крупный швед коснулся ключицы. – На груди – «VIP»…
– Ну и что? – не понял его тревоги Андрей. – Забрёл какой-нибудь… Сам знаешь, кому виповские пропуска у нас раздают. Наверняка сынок чей-то… лоботряс великовозрастный. Надоело на трибунах зевать, он и шляется. Не нервничай, говорю!
Лицо Гуннара Нильхедена выглядело обманчиво-инфантильным из-за гладкой кожи, мелких черт и мальчишеского румянца. Его выражение по-прежнему соответствовало погоде на улице.
– Я бы не нервничал, если бы не видел, как он гладил других лошадей! Я уверен – он конник. Его знают! С ним разговаривал грум военного шоу-джампера[45] из российской команды! Они встретились как друзья, чуть ли не целовались!..
– Да? – Русский забарабанил пальцами по столу. Потом отхлебнул чуть тёплого кофе: – Я думаю, это всё же случайность. Мало ли кто у нас кого знает…
Однако прежней уверенности в его голосе не было. Глаза шведа за стёклами очков стали колючими:
– А что вечером у коня брали кровь – тебе тоже случайность?
Настал черёд Андрея не на шутку встревожиться:
– Кто брал? Почему?.. И какого беса ты разрешил?
– А что я мог сделать?.. – Сдержанный швед отложил вилку и только передёрнул плечами, но вид у него был – задушить бы кого-нибудь! – Мне предъявили жёсткое требование администрации соревнований и ветеринарного комитета мэрии. Лошадь привезли, так почему она не выступает? И выглядит, как варёная?.. Врачи боятся инфекции…
Андрей выдохнул, успокаиваясь:
– Это похоже на правду. У нас с этим действительно строго… – И поскрёб ложечкой кофейную гущу, словно собираясь гадать: – Нет, Гуннар, ты всё же зря паникуешь. Осталось-то всего ничего! Завтра последний день… Как у нас в России говорят, ночь простоять да день продержаться… – Он довольно неуклюже перевёл народное выражение на английский и продолжал: – А парня, что в денник лез, ты на всякий случай мне покажи. Я близко подходить не буду, сам понимаешь, нам вместе светиться совершенно не обязательно, но около боксов покручусь. Ты мне знак какой-нибудь подай, если заметишь его. Ну там, за ухом почеши… и на него глазами. Лады? Если он… мои кому хочешь мозги вправят… И ещё… я тут придумал кое-чего…
Их разговор, и в целом-то не предназначенный для посторонних ушей, сделался совершенно секретным. Андрей наклонился через стол и долго шептал шведу на ухо. Тот вначале сморщился, как от внезапной мигрени. Однако потом напряжение отпустило, он закивал головой и с облегчением улыбнулся:
– Прекрасно, Андрей. Мне кажется, это вполне реально… Я выясню всё, что нужно…
– Ну, тогда bye![46] – Россиянин встал и пошёл к выходу, беспечно засунув руки в карманы. Удачливый, преуспевающий молодой коммерсант. Храните, господа, деньги в сберегательных баксах. Это надёжно!
Остывшая яичница сразу сделалась вкусной. Херр Нильхеден быстро и с удовольствием расправился с ней, большими глотками допил кофе и тоже поднялся из-за стола.
Панама, влетевший в уютное кафе «Юбилейного» прямым ходом с улицы, отряхивал с волос капли воды. Кожаная куртка (по мнению Ани, очень ему шедшая) от сырости приобрела матовый блеск. Промокнуть она не промокла, но и от насморка не спасла: пришлось-таки по дороге сюда завернуть в магазин за носовыми платками. Не шмыгать же.
– Ну у вас, – сказал он, – и погодка…
Серёжка крепко встряхнул его руку:
– Я-то тоже думал, и чего это они среди лета соревнования под крышей устроили… Добрый день, Антон Григорьевич. Кофейку?
– Спасибо. Сейчас сам возьму. – Панама поставил портфель на стул и направился к стойке бара, чтобы вскоре вернуться с тарелкой пирожных и тремя чашками кофе.
– Напиток богов! – Он отхлебнул крохотный глоток и блаженно зажмурился. – Ради одного этого в Питер стоило ехать. Анечка, что у нас насчёт описаний?
Аня вертела в руках кофейную ложечку, не торопясь отвечать.
– Я вот всё думаю, – тихо проговорила она наконец. – Про одного, другого, третьего… И всё хорошие люди… что же это я – наговаривать буду?.. Не представляю… Темноволосый – так вообще… Их столько… да вот, например…
В кафе вошёл высокий темноголовый парень. Осмотрелся и, заметив сидящую за столиком Аню, приветливо помахал ей рукой. Девушка выдавила улыбку и ответила тем же.
– Это кто? – поинтересовался Панама.
– Владелец лошади. Частник, как мы говорим. У меня на конюшне свою зверюшку держит… Отличный парень! – И пристально посмотрела Антону в глаза: – Это не он, честное слово! Он все эти дни, ну, когда Заказа… на моей конюшне бывал. И вообще почти каждый день…
– Аннушка, – рассмеялся Панама, – чрезмерная подозрительность – это детская болезнь начинающих следователей. Я уже ею переболел. И поправился…
Аня, никак не ждавшая подобной реакции, даже моргнула. Антон был совсем не таким, как вчера в кабинете Александра Владимировича, когда и вид его, и манера говорить, и осанка полностью соответствовали имиджу следователя-важняка. А теперь он выглядел точно как у Марины на вечеринке – весёлый, симпатичный мужчина, которого не заподозришь в обладании столь грозными полномочиями. Какой же был настоящим?.. Она читала в книжках о хитроумных следователях, ловко входивших в доверие к людям. Может быть, те, к кому они входили в доверие, тоже что-то читали… Аня посмотрела Антону в глаза и попробовала улыбнуться.
– Что касается коренастых и русоголовых… Их тоже несколько, и я ни о ком не хочу… Денис Грачёв, например. Андрей Поляков… ну ещё кое-кто, если подумать… Все держат своих лошадей. Все ими торгуют. У всех за границей партнёры. Любой из них мог в «Свободу» за лошадьми съездить… не говоря уж про Сайск. Все стараются где получше и подешевле найти. Вот и колесят…
– В данный момент мне русый менее интересен. Не он коня уводил… – И Панама оглянулся на Аниного знакомого, сидевшего за соседним столом. – Ребята, а мог, ну, скажем,
