Ну и ладно. Мне-то что за дело?
Гаснут звезды. Уходит за край глухой зоны созвездие Жертвенника. Оно не для меня. Я не жертва, поскольку не ощущаю себя таковой. Я свободен, и мне нисколько не страшно. Вот генерал Зельц, полковник Горбань, майор Тыгдымов, капитан Новиков — жертвы. Своего страха, во всяком случае.
Кончилось торможение, и звезды по краям черноты перестали гаснуть. Я на месте.
И это называется минимально возможным расстоянием? Я мог бы подобраться и ближе. Но пеленги на маяки те, что надо.
Чуть-чуть подрабатывают ионники, компенсируя притяжение Солнца, весьма слабое на таком удалении. На угольно-черную сферу, раскинувшуюся передо мной, оно вообще не действует, ну а мой кораблик — иное дело.
Тот самый кораблик. Камилла, ты жива?
— Готова служить, капитан.
То-то же.
Разумеется, она готова повиноваться мне с известными ограничениями, но спрашивать ее об этом бесполезно. Скорее всего, она сама о них пока не знает.
— Камилла, мне нужны характеристики объекта.
Секундная заминка — и ответ с оттенком снисходительности:
— Прошу уточнить, о каком объекте идет речь.
— О том, что прямо передо мной. О глухой зоне.
— Названный объект отсутствует.
Камилла не видит его. В ее понимании зрение — это ловля света. Если объект не испускает частиц и волн, значит, объекта не существует. То, что чернота закрыла полнебосвода, ее не волнует — оставшихся навигационных звезд еще предостаточно. Звездные поля тоже никуда не делись, и по их покрытию объектом можно рассчитать, что его и меня разделяет совершенно ничтожное расстояние — около десяти километров. Но объекта, с точки зрения Камиллы, не существует.
Мозг моего кораблика не свихнулся. Он просто так устроен.
Ждать мне, вероятно, предстоит очень долго. Ничего, я никуда не спешу… Можно расположиться поудобнее и предаться безделью в ожидании той минуты, когда гостю приспичит как-либо повлиять на меня.
Ага, как же. Делать ему нечего — только забавляться с такими микроорганизмами, какими ему, наверное, кажутся люди, если только он наделен сознанием и органами восприятия. Я не ощущаю ровным счетом ничего.
Лишь гадаю, какие ощущения могли бы последовать в случае… Тьфу, да в каком случае? Ничего же не происходит!
Эй, дура черная, шарообразная, тьма непроглядная, ты зачем здесь?
7
А ведь и правда, было время, когда не исключалось: где стадо, там же поблизости обретается и пастух. Было такое время — и кончилось. Никто и нигде не встречал существ, пасущих стада космоидов. Они оказались чем-то вроде наших китов — свободными, пусть и не слишком разумными, существами, не нуждающимися ни в каких пастухах. А может быть, мы все-таки ошибались?
Сначала визит космоида, затем появление глухой зоны… Не бывает таких совпадений! Это чувствуют все: Новиков, Горбань, Тыгдымов, Зельц… Чувствую это и я.
Итак… пастух?
Почти наверняка он не из нашей Вселенной — это следует из его свойств. Вот и вопрос: зачем «потустороннему» существу пасти космоидов, являющихся частью нашего, и только нашего, мира?
Никто не станет гонять стада ради удовольствия. Пастухи пасут скот для какой-то насущной выгоды. В чем тут выгода? Не разглядишь и в кварковый микроскоп.
Кроме того, пастух может отправиться на поиски отбившейся от стада овцы, но коль скоро овца обнаружена, ее следует гнать к стаду. Почему в таком случае глухая зона не спешит вслед космоиду, а мертво зависла на периферии Солнечной системы?
Нет, это не пастух…
Быть может, наблюдательное окно из той вселенной в эту? Дверной глазок поперечником с планету земного типа? Снова неясность: почему он неподвижен? Чего ждет? Меня, что ли? Ой, сомнительно…
Допустим, это не глазок, а дверь. Приглашение войти. Ага, нашли дурачков! После того как ни один из посланных туда автоматических зондов не вернулся, даже генерал Зельц не отважится приказать кому- либо из подчиненных сесть в капсулу и пересечь границу глухой зоны. Разве что доброволец… вроде меня.
Бьюсь об заклад, они держат этот вариант в запасе на крайний случай. Третий час я вишу перед глухой зоной, и ровным счетом ничего не происходит. Каждые полчаса меня вызывают на связь, и я бубню, что все в норме. Мое состояние контролируется — идет телеметрия. Если я наживка, то «рыба» на меня не клюет. Если я подопытный кролик, то в чем проявляется то или иное воздействие объекта на меня? Нет воздействия. Не фиксируется.
Возможный вариант: передо мной не глазок и не дверь в иную вселенную, а просто западня. Ловушка на мотыльков, заброшенная к нам оттуда. Там меня осмотрят, исследуют, наколют на булавку и выставят в музее. Но странное, однако, место выбрали те существа для ловушки! Почему бы не поставить ее поближе к Земле? Промахнулись на первый случай по неопытности? Или ориентировались на ртутный выброс?
Глупо как-то…
Не прошло и трех часов, а мне уже надоело. Мысленно приказываю Камилле отодвинуться от объекта на километр. Слабое шипение вырывающихся в пустоту струй, едва заметная перегрузка… приказание выполнено.
— Пеленг на маяки не соответствует расчетному, — укоризненно замечает Камилла. — Исправить?
— Валяй.
Капитан Новиков сейчас же интересуется смыслом этих эволюций. Отвечаю, что, мол, я проделал маленький эксперимент с целью привлечь к себе внимание объекта.
— Настойчиво советую вам не проводить таких экспериментов без приказа, — очень сухо молвит Новиков. — Как поняли?
— Понял.
Думаю, он тоже понял, что мой маленький эксперимент имел иную цель: удостовериться в том, что управление кораблем все еще в моих руках. До поры до времени.
Когда им надоест ждать неизвестно чего, они пойдут на крайности — перехватят управление и загонят меня в глухую зону. Пока мне нечего бояться, но когда срок автономности моего кораблика начнет приближаться к концу, а положение останется неясным, они, вволю поспорив и поколебавшись, все-таки сделают это.
Уверен. Потому что на их месте я поступил бы так же.
— Что с вами происходит? — интересуется Новиков. Голос у него напряженный.
— Все в норме. А что?
— У вас подскочил пульс. Причина?
— Чепуха, — отвечаю я. — Просто эмоции. Впредь постараюсь лучше контролировать себя.
— Добро, — бросает он и отключается.
А мне что делать? Ждать своего часа, как ждет его преступник в камере смертников, боясь каждого шороха за железной дверью, вспоминая прожитую жизнь, молясь и на что-то беспочвенно надеясь?
Спасибо, нет. Идите вы куда подальше! Вы думали, что я доверю вам свернуть мне шею? Ха! Это моя шея, только моя! И только мне решать, как ею распорядиться — даже в том случае, когда возможно только
