соком. — Я бы не купил.
— Ты не показатель. Нам с тобой, чтобы производить впечатление, самолеты не нужны, — заявил Чумак. — И командиру не нужны. Стас вырастет большой, тоже научится возбуждать девиц без самолета. Я вообще, когда надеваю свой любимый гражданский костюм, представляюсь обычно то кризис-менеджером, то портфельным инвестором…
— Кем-кем? — переспросил Бобров.
— Финансы, командир. В них никто не разбирается, и можно с умным видом распускать хвост. А скажешь, что ты летчик — сразу на тебя глядят сверху вниз. Летчик, он же вроде шофера, обслуживающий персонал. Топчи педаль, крути штурвал. А если узнают, что военный летчик… Это ж вообще дармоед! Отожрал, понимаешь, харю на народные российские нефтерублики. У бабушек-пенсионерок изо рта кусок вырвал…
— Ты это серьезно?
— Проверено, командир. По молодости было интересно, кем меня считает честный налогоплательщик. Теперь не очень интересно. А чего вы удивляетесь? Войны-то нет. Была б война, нас бы уважали. Прямо обидно — чего на Россию не нападет никто? Какая-нибудь маленькая и, желательно, морская держава.
— Исландия, — предложил Хусаинов.
— Я имел в виду теплое море.
— Израиль?
— Не-е, этих мы не прокормим…
Стас посмеивался, Бобров, зажав в зубах пустую трубку, благодушно качал головой. Чумак и Хусаинов упражнялись в остроумии. Все было как всегда. Правда, завтра, в субботу, им до обеда работать, «догонять программу». Но работать — значит летать. А они для этого и пошли в авиацию. И пускай гражданские не понимают, зачем нужны военные летчики. Не такая уж трагедия.
— Типичная профессиональная деформация, — говорил тем временем Хусаинов. — Андрей! Можно вас на минуту?
— Да, конечно. — Полковой психолог неохотно подошел к столу. — Приятного аппетита.
— И вам того же. Скажите, друг мой, вот старший лейтенант Чумак мечтает, чтобы на Россию напало княжество Монако. Это у него профессиональная деформация?
— А зачем это ему? — спросил психолог у Хусаинова без тени интереса в голосе. Смотреть на Чумака он избегал.
— Хочет доказать гражданским, что мы не просто так едим их налоги. А то гражданские не понимают.
— Разве не понимают? Почему он так думает?
— Они мне сами сказали! — вмешался Чумак.
— И сколько их было? — психолог наконец-то соизволил обернуться к Чумаку.
— Не считал. Много.
— Значит, вам не повезло. По статистике таких семь-восемь процентов. Остальные говорят, что военный летчик — почетная и престижная работа. Я больше не нужен?
— Это они статистикам говорят! — повысил голос Чумак. — Чтобы выглядеть лояльными! Вы-то должны понимать!
— И все-таки, что насчет профессиональной деформации? — не унимался Хусаинов.
— Да ну вас, — сказал психолог и ушел.
— Ох, я ему устрою шоу на собеседовании в следующем месяце… — пообещал Чумак вполголоса.
— Зачем? — коротко спросил Бобров.
— Он такой же психолог, как я хирург. Гнать его надо к чертовой бабушке.
— Однажды ты добьешься, что он разозлится и подведет тебя под шизофрению. Хочешь на обследование в стационар? Отставить злить психолога, старший лейтенант. Мы не можем позволить себе такую роскошь до окончания программы.
— Есть отставить, командир, — сказал Чумак уныло. — Но вы согласны, что он дрянной специалист?
— Я в этом ничего не понимаю.
— Я-то понимаю.
— Немного, — напомнил Хусаинов.
— Уж всяко больше, чем этот самозванец!
— Пойдемте отдыхать, — сказал Бобров, вставая из-за стола.
На парковке он задержался у машины, глядя, как уезжают Чумак и Хусаинов — «паровозиком», бампер в бампер, Чума впереди, Хус ведомый. Они любили так носиться по городу, а еще больше — по трассе. Говорили, это помогает держаться в тонусе. Ведущий должен был думать за двоих и все маневры рассчитывать, помня о «хвосте». А ведомый просто не мог расслабиться ни на секунду. Бобров не одобрял эту их манеру, но и не порицал.
— Кто они все-таки? — спросил Стас неожиданно для себя самого.
— А ты до сих пор не знаешь? — удивился Бобров.
— Пух объяснил, но только в общих чертах.
— Пух… — Бобров криво ухмыльнулся.
— Говорил, это был какой-то спецнабор, искали талантливых, а они оказались несовместимы с армией…
— Пух, как обычно, выдает желаемое за действительное, — сказал Бобров, доставая кисет. — Желаемое для него. То есть простое и ясное. Любит он выдумывать простые ответы на сложные вопросы… Ты не спешишь? А то давай в машину сядем, что-то прохладно тут. Можно вообще ко мне на чаек заехать. Лена взялась торты печь, ей нужны дегустаторы. Она, кстати, спрашивала, куда ты делся.
— Я ее боюсь, — признался Стас, обходя машину. — В нее слишком легко влюбиться.
— Да ты и так давно в нее втрескался, — сказал Бобров, открывая дверцу и протискиваясь в низкий салон. — С первого взгляда практически.
— Я другое имел в виду, — объяснил Стас, усаживаясь рядом. — Просто в Лену готовы влюбиться все. Мужики рядом с ней теряют голову. И что, каждому по шее?…
— Ты меня убиваешь своей прямотой, — заявил Бобров, набивая трубку. Глаза его смеялись. — Тебе не говорили, что надо быть похитрее?
— Сто раз, — Стас вздохнул. — А в армии — тысячу. Но я не вижу смысла. И в училище не видел, и здесь тоже.
— Хитрить приходится, чтобы служить без проблем. Военная хитрость — не показывать слабых мест противнику. Чем хуже тебя понимают, чем меньше о тебе знают, тем ты защищеннее.
Стас пожал плечами.
— Вы ведь не хитрите.
— Не совсем так. Я научился делать вид, что хитрю. Меня тут многие считают тем еще пройдохой…
Бобров окутался ароматным дымом и откинулся на высокий подголовник. Кресла в машине были удобные, но, конечно, с пилотским не сравнить. Стас поерзал, устраиваясь.
— Ты похож на моих «экспериментаторов», — сказал Бобров. — Они органически не способны прикидываться дурачками. Их жизнь в армии — сплошное горе от ума. М-да… Они появились двенадцать лет назад. Тогда все еще продолжался кризис в военной отрасли. Экономика армии наладилась, но с личным составом были проблемы. Ты, может, слышал, но вряд ли сам помнишь — тогда никто не хотел служить. Это было не в моде.
Стас полуобернулся к командиру и приготовился внимательно слушать. Бобров изредка устраивал ему своеобразные лекции по истории войск. Он много знал такого, о чем не прочтешь даже в интернете.
— …Именно в том году провели экспериментальный набор. Искали летчиков для обучения «Воронов». В том, что это была именно наша программа, никто открыто не признался, но такую прорву денег и сил можно истратить только на «Воронов». Программа как раз дошла до обкатки прототипов, и лет через пять- шесть ей потребовались бы пилоты в большом количестве. Идея эксперимента была в том, чтобы посадить на «Вороны» не просто хороших летчиков, а настоящие таланты. Искали людей, от природы созданных для
